Академик рамн виктор малеев: у микробов нет бюрократии. Малеев виктор васильевич  Что-то новое о вирусе удалось узнать

Виктор Васильевич Малеев родился в 1940 г. на Украине. В среднеазиатской эвакуации несколько лет воспитывался в детдоме и школе-интернате. После окончания Андижанского медицинского института в 1964 г. работал врачом в пустыне Кызыл-Кум, в участковой больнице Калужской области, заведующим подмосковной врачебной амбулаторией. С 1968 г. по настоящее время научная и трудовая деятельность Виктора Васильевича связана с Центральным НИИ эпидемиологии. С 1979 г. он заместитель директора по научной и клинической работе.
Автор более 350 публикаций, 9 монографий. Главный специалист по инфекционным болезням Минздравсоцразвития России. В 2002 г. избран действительным членом РАМН. Лауреат Государственной премии РФ и премии Правительства РФ. За ликвидацию эпидемии чумы в Индии награжден орденом Дружбы (1995).
- Виктор Васильевич, можно начать с необычного примера? У меня есть свои соображения по поводу тайны скрипок Страдивари. Они были созданы около 300 лет назад. Инфекционная среда тогда была, наверное, совершенно иной: в почве лесов не было тяжелых металлов (свинца с кадмием), не лились с неба химические дожди. И древесина, из которой вырезали скрипки, отличалась, на мой взгляд, особо звонкой чистотой и мелодичностью. Как вы считаете?
- Вполне возможно. С каждым этапом цивилизации меняется окружающий нас мир инфекций. Наука об этом практически ничего не знает. Объясню... Скажем, даже сейчас из невообразимо огромнейшей среды всевозможных инфекций мы знаем их едва ли в объеме 1%, если не меньше. Это около 400 видов уже известных инфекционных заболеваний. Луи Пастер в 70-80-е годы XIX века впервые обнаружил возбудителей инфекций человека. До него микробы как бы не существовали, о них ничего не знали. Понимаете, как молода инфекционная история планеты? Кстати, Пастер заявлял, что последнее слово будет за микробами. Что он имел в виду? В начале ХХ века в Европе свирепствовала «испанка», которая унесла, по разным источникам, от 20 до 70 млн жизней. Это был грипп. Гриппоподобных, или острых респираторных болезней, около 200. В XVI-XVII веках всё это называли чумой. Далее. На Земле 40 млн человек заражены ВИЧ-инфекцией. Сейчас боятся новой пандемии гриппа. Его новыми штаммами грозили еще 5 и 10 лет назад. Но, слава Богу, они не проявились, и мы живем-здравствуем. Если мы даже при наличии суперкомпьютеров и густой сети метеостанций до сих пор не можем точно предсказать погоду, то что говорить о микробах, их поведении.
- Виктор Васильевич, это ужасно. Куда мы идем? Недавно я узнал, что на клавишах компьютера микробов больше, чем в унитазе. Не слишком ли дорого мы платим за плоды технического прогресса?
- А что делать... Микробы - это очень организованная часть среды обитания. Они, в отличие от людей, не имеют бюрократии и способны быстро договориться между собой. Мы не знаем, какая сейчас ситуация в Африке, в закрытых районах Китая. Мы не успеваем с вакцинами, потому что нет консолидации среди ученых. Микробы прекрасно приспосабливаются, они умеют прятаться друг за другом, а когда организованно занимают какую-то для себя комфортную нишу, то информируют об этом своих «соплеменников». Инфекции иногда образуют целые сообщества - «кворум-сенсинг», в результате появляется некая пленка. От этих пленок многое зависит, скажем, возникновение того же зубного кариеса. В бронхах, глотке, органах мочевыделительной системы может укорениться пленка инфекций.
Вот вы заговорили о компьютере... Я начну с обычного кондиционера. С его появлением возник микроб-«легионелла», приспособленный для обитания в водных аэрозолях. В джакузи микробы приспособились жить в отверстиях в днище при температуре 600С, хотя другие микробы гибнут при 35-400С. Есть холодоустойчивые микробы, обитающие в холодильнике, несущие инфекции таких кишечных и других заболеваний, как персиниоз, листериоз, кампилобактериоз... Это специальная тема, не будем на ней задерживаться... Только скажем, что есть микробы, которые научились переносить кисло-щелочную среду. И самое поразительное: микробы в космических кораблях отличаются повышенной патогенностью. А что делать...
- Минутку, а какое различие между микробами и инфекциями?
- Микробы в каких-то случаях, о которых мы не знаем, могут вызывать инфекции. Человеческий организм в то же время нуждается в большой среде микробов, мы с ними сожительствуем. Это называется симбиозом. Микробов, условно-патогенных, полно в кишечнике человека, дыхательных путях, кожных покровах, в волосах. Иные вдруг становятся агрессивными...
- У вас на счету целые открытия. Вы делали доклад на английском языке в конгрессе США. В Италии произнесли приветствие на итальянском. Изучаете арабский и группу тюркских языков. Через вас прошли 2 тыс. больных холерой...
- Холеру я могу различить по запаху... Но начнем с России. Возьмем объект - банального лесного клеща. Раньше, бывало, укусил - получи клещевой энцефалит. Укусил другой клещ - получи боррелиоз. А сейчас укус клеща может нести в себе сразу 3-4 заболевания. Я видел одного счастливчика, он излечился и приобрел иммунитет от всех четырех болезней. Почему так происходит? Объясню. Дело в том, что клещ стремится к оживленным дорогам. А там атмосфера насыщена выхлопными газами, в которых есть кадмий, вот он-то и разрушает структуру хитиновой оболочки клеща и повышает восприимчивость его к комплексу инфекций. Случаи крымской геморрагической лихорадки в Калмыкии, Дагестане, Ставропольском крае, Ростове, Волгограде связаны с укусами клещей, обилием их на теле домашних животных. Наука этим вплотную не занимается.
В моей практике были загадочные случаи, которые требовали чуть ли не детективных расследований. Например, жители Одесской области вдруг стали жаловаться на боли в сердце, повышенное давление, бессонницу, повышение температуры, частые мочеиспускания... Участились инфаркты, мозговые кровоизлияния. Предположили, что так протекает хламидиоз. Собрались именитые урологи. Подключился и я, и сразу заметил, что у заболевших нарушен обмен кальция. Было еще отмечено, что болезнь распространяется вдоль больших автодорог, где с проезжающих машин велась бойкая торговля растительным маслом - страна тогда находилась во власти дефицита. Масло исследовали в нашем институте, и оказалось, что это масляный раствор витамина D3, который похищали с птицефабрики. Но птичкам-то добавляли его в пищу по несколько капель, а люди употребляли его в больших количествах.
- А холера, птичий грипп, коровье бешенство, загадочный китайский ТОРС... Как мне известно, некоторые государства их скрывают, чтобы не помешать индустрии туризма, не ущемить права человека...
- Да, это так. Разобщенность жуткая. Например, только благодаря настойчивости ВОЗ Китай разрешил инфекционистам посетить районы, где появился ТОРС. Оказалось, что там используют в пищу органы пальмового зверька циветы. В некоторых районах Африки едят обезьян, отсюда якобы возник СПИД. Я, к слову сказать, горжусь тем, что видел болезни, неизвестные другим. Скажем, легочную чуму, тот же ТОРС, некоторые тяжелые респираторные заболевания. И был просто счастлив, когда нашел своего первого больного лепрой. Да вообще я готов даже за свои деньги лететь на край света, чтобы познакомиться с неизвестной инфекцией.
- Вы автор многих совершенно новых методик лечения. Возьмем холеру, от которой, как вы говорите, только в Зимбабве умерло 2 тыс. человек. Что это за методики?
- Я создал специальные растворы для вливания больным холерой. К примеру, одной женщине из Астрахани я влил такого раствора около 100 л в течение 5 суток. Вылечил. Однако чтобы создать такие растворы, мне пришлось изучать совершенно не медицинское направление в науке - гидродинамику. Объясню. Ученик Циолковского Чижевский, будучи заключенным Карлага, сумел теоретически рассчитать потоки крови в человеческом организме. На свободе он издал эту редкую книжечку - «Структура движущейся крови». Ученый показывает, как в потоке крови ведут себя эритроциты. Если, скажем, впереди происходит раздвоение потока, куда пойдут эритроциты, где застрянут, а где нет. Он имел в виду здорового человека, а я применил его расчеты к больному холерой. У меня был даже консультант по гидродинамике. Пришлось учитывать турбулентность, так как у нас при экстремальной терапии бывали случаи завихрения крови.
- Много шума на планете наделал птичий грипп. В свое время мы все видели по телевизору, как в Новосибирской области сотнями умерщвляли гусей, под слезы бабушек... Каковы причины возникновения этого заболевания?
- Дело в том, что когда скопление людей тесно соприкасается со скоплением тех же домашних птиц, ничего хорошего не получается. Например, в Восточной Азии произошел настоящий бум птицеводства. Утки и куры жили в одних жилищах с людьми. Невероятная скученность на ограниченно малых площадях привела к болезням, которые стали диагностироваться и у людей. Коровье бешенство, поражающее нервную систему человека, возникло из-за употребления мяса животных, которым скармливались (в виде белка) отходы животноводства. Но оно долгие годы визуально не было заметно, вот в чем беда. Секрет тут лежит в длительности инкубации, которая при коровьем бешенстве может составлять 20 лет, при лепре - 25 и более лет. Зараженный человек успеет оказаться в другой части мира, и это невероятно затрудняет постановку диагноза.
- Какой выход?
- Надо создать международный орган, который бы обратился к мировому сообществу с призывом консолидировать усилия по изучению инфекций, борьбе с ними. Я бы еще выдвинул проект бригад быстрого реагирования, укрепил мировую диагностическую базу.
Хотя я наговорил вам немало страшных вещей, верю, что в природе есть некое равновесие, и оно не допустит нашего уничтожения.
- Давайте поговорим о вашей жизни. Как вы оказались в детдоме?
- Отец погиб в 1942 г. Мама не умела ни читать, ни писать. В эвакуации разгружала вагоны, заболела и попала в больницу. Была еще старшая сестренка. Меня определили в детдом, где хотя бы кормили. Чем только я не болел - менингитом, малярией... В какой-то степени эти инфекционные заболевания меня подтолкнули к профессии инфекциониста. А что делать... С золотой медалью окончил среднюю школу, институт - с красным дипломом. Образ жизни у меня особый. Скажем, в 20 лет я весил ровно 50 кг. И сейчас, видите, такой же. А секрет прост. Объясню. По утрам уделяю физическим упражнениям 1,5-2 часа, подтягиваюсь на перекладине 15 раз. Затем контрастный душ, завтрак...
- Минуточку, Виктор Васильевич, вот с этого места, пожалуйста, поподробнее. Сейчас человечество просто сходит с ума от разных диет. А у вас есть своя?
- Пожалуйста. На завтрак 5 свежих овощей: перец, помидор, огурец, редиска, салат. Иногда позволяю яйцо. Если рис, то обязательно с морской капустой. Если геркулесовая каша, то с оливками. Рыба соленая или отварная. Кусочек сыра. И чай с ложкой варенья или меда. Обед: бутерброд с ветчиной или колбаской. Суп щавелевый или грибной. Кусочек мяса. На второе -овощи тушеные: кабачок, баклажан. К ним гарнир из гречки, макарон... Если щи, то с курятиной или телятиной. Можно кусочек вареной рыбы, котлетку. И на десерт обязательно 1-2 фрукта. Ужин: 5 разных видов орехов - фундук, грецкий, бразильский, кедровый. И какой-нибудь фрукт. А что делать... (любимое присловье академика).
- И последний вопрос, традиционный: над чем работаете?
- Начинаю новую тему - изменение климата и инфекции.
Беседу вел
Владимир ХРИСТОФОРОВ,
спец. корр. «МГ».

Виктор Васильевич Малеев — зам.директора по научной работе Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, академик РАН, профессор по инфекционным болезням, бывший воспитанник детского дома. В интервью корреспонденту фонда «Измени одну жизнь» он рассказал о том, как выживал в детском доме, как учился, как спасал людей в разных странах мира. И дал советы нынешним воспитанникам детских домов.

Фото — vsluh.ru.

Профессор-инфекционист Виктор Васильевич родился в 1940 году. В среднеазиатской эвакуации несколько лет воспитывался в детдоме и школе-интернате. После окончания Андижанского медицинского института в 1964 году работал врачом в пустыне Кызыл-Кум, в участковой больнице Калужской области, заведующим подмосковной врачебной амбулаторией. С 1968 года работает в Центральном НИИ эпидемиологии. Участник миссий российских врачей в различных частях света. Автор медицинских препаратов, в том числе известного многим Регидрона.

— Виктор Васильевич, как вы попали в детский дом?

— Когда началась война, мне не было еще и года. Отец в первых рядах ушел на фронт, в 1941 году погиб, а нас с мамой отправили в эвакуацию в Среднюю Азию, в узбекский город Андижан. Мама была неграмотной, читать и писать не умела. Разгружая вагоны, она надорвала спину и заработала грыжу. В то время, когда мама была в больнице, соседи сдали меня в детский дом. Все эвакуированные жили в одной комнате. Я остался один, лежал и кричал. Видимо, кому -то из соседей это надоело, и так от меня избавились. Из детского дома мама сразу забирать меня не стала, испугалась, что не прокормит. Забрала она меня, когда я уже в школе учился. В детском доме я провел в общей сложности 9 лет.

Детей тогда сдавали в казенные учреждения из-за общей тяжелой ситуации. Это не были дети из неблагополучных семей. В детском доме была «дедовщина»?

— Я попал к узбекским детям. Среди них я был чужаком. Меня и били и еду у меня отбирали. Все было. Из-за болезней я был дистрофиком. В восемь лет я весил чуть больше 20 кг. Когда давали еду, сильные дети набрасывались, а меня отталкивали. Когда все расходились, я собирал крошки. Благодаря этим крошкам я и выжил.

— Вы часто болели в детстве?

— Еще по дороге в Андижан я заболел корью, и нас с мамой сняли с поезда. Средняя Азия всегда была краем, в котором было много инфекций, а в войну особенно. В городе не было канализации, не было чистой воды, часто не соблюдались правила гигиены. В детстве я очень много болел, и это были именно инфекционные болезни. Я перенес корь, малярию, менингит. Во втором классе, когда нас посылали собирать хлопок, поймал вшей.

— Поэтому вы решили стать врачом?

— Отчасти. Я окончил школу с золотой медалью. У меня были большие способности по математике, и я хотел стать математиком. Поступать в вуз и учиться на врача я не планировал. Но у меня не было другого выхода: в Андижане было всего три института, и как раз в то время открылся медицинский. Инфекционные болезни были тем, о чем я знал не понаслышке, поэтому в медицинский я и пошел.

— Детдомовцы обычно жалуются на свою судьбу, у них большие проблемы с мотивацией. Как вы с этим справились?

— Я знал, что идет война, что всем трудно, не только мне. Воспитатели нам об этом все время говорили. Мама меня не бросала, она периодически приходила в детский дом, разговаривала со мной. В младших классах я начал курить, но она меня как-то отучила. Она меня поддерживала, мотивировала, интересовалась мной.

Когда я учился в школе, в нашем дворе жили около 10 семей. Среди них были русские, татары, бухарские евреи — это был своего рода Вавилон. Одна уборная на всех. Правда, с двумя дырками.

Весь двор меня любил. Я был сын двора. Соседи давали одежду. Я во время учебы помогал их детям решать задачи, за это они меня кормили.

— Вы простили свою маму?

— В детстве, конечно, я был обижен на нее за то, что она меня не забирала домой. Принести она ничего не могла, потому что сама толком выживала. Я ныл. Но потом, конечно, простил ее. Я ей благодарен.

В последствии я переехал в Калужскую область, работал сельским врачом, а мама осталась в Средней Азии. Она там умерла. Когда пошел национализм, ее отказывались класть в больницу, потом, что она была русская. Чтоб помочь ей устроиться на лечение, я писал диссертацию врачу в Узбекистане.

— Что бы вы посоветовали современному воспитаннику детского дома?

— Когда вокруг атмосфера злости, ребенку очень трудно ее преодолеть. Дети могут расти и развиваться только в любви. С ними нужно быть, разговаривать, нужно давать им почувствовать добро.

Все, что я скажу — это капля в море. Потому что общая атмосфера там совсем другая. Но я бы сказал так: «Если ты сам не встанешь, никто за тебя ничего не сделает. Все двери, в принципе, открываются, только ты сам будь человеком. Доброта должна быть. Ты должен жалеть окружающих и помнить, что как ты будешь относиться к людям, так и они к тебе».

— Помог ли вам в жизни детдомовский опыт?

— Жизнь и детский дом приготовили меня к профессии. В детдоме я очень быстро понял, что для того чтобы выжить, нужно биться. Меня били, мяли, а я говорил себе, что должен стать сильным, что я мужчина и должен драться.

С 10 лет я начал ежедневно делать зарядку, приучал себя, что могу какое -то время не спать, потому что дети меня во сне обижали. Говорил себе, что могу не есть, потому что часто голодал. Я готовил себя с детства, и все это мне помогло.

Виктор Малеев и его коллега — профессор, заведующий лабораторией экологии вирусов «НИИ вирусологии им. Д.И. Ивановского» Михаил Щелканов в Гвинее, охваченной Эболой. 2014 г. Фото — gazeta.ru.

Я работал в Ираке под американскими бомбами, когда в 1999 году шла война с Кувейтом, сидел в бомбоубежище вместе с больными. Очень много работал на холере. В Кении, в Сомали, в Бангладеш, в Йемене. Когда ты работаешь на эпидемии, тут уже не до себя. В день у меня было по 100 больных холерой. Ты идешь спасать людей, и ты не можешь им сказать: «Извините мне пора, мне надо кушать».

— Почему вы изучали холеру, чем вас так она интересовала?

— Холера — это инфекция, при которой лечение высокоэффективно и быстро дает положительный результат. Для меня эта болезнь — родная. При холере организм человека теряет огромное количество жидкости. Она не бывает хронической, и если за несколько дней ее удается диагностировать — все будет хорошо.

Если другие инфекции лечатся большим количеством лекарств, то здесь нужна только жидкость. Во время холеры человек выглядит жутко. Страшнее, чем при любой другой болезни — весь черно-синий, кожа сморщенная. Но когда ему начинают внутривенно вводить солевой раствор, то по мере поступления жидкости, у тебя на глазах складки на коже у больного начинают расправляться, тургор кожи восстанавливается, возвращается нормальный цвет лица. И ты можешь видеть, как на твоих глазах фактически происходит чудо.

Виктор Васильевич Малеев (род. 1940) — учёный-микробиолог, доктор медицинских наук, академик РАН. Создатель полиэлектролитных растворов, применяемых при обезвоживании (в том числе при холере и других инфекционных заболеваниях). Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники. Ниже размещено его интервью корреспонденту журнала "Коммерсант-наука" Елене Фальбанской, опубликованное в №7 за 2015 год .

Академик РАН Виктор Васильевич Малеев. Фото: Наталья Коган / Коммерсант-наука

Человечество всегда живет в окружении патогенных микроорганизмов и всегда пытается бороться с ними — или, по крайней мере, контролировать. И хотя, согласно официальной статистике, в России (да и в других развитых в медицинском отношении странах) после «эпидемического сдвига» в структуре заболеваемости и смертности населения инфекционные заболевания перестали быть главной причиной большинства смертей, они продолжают нести огромную опасность.

- Каковы задачи, стоящие перед современной наукой об инфекционных болезнях?

Это уникальная наука, потому что ученые, которые ею занимаются, как и врачи-инфекционисты, должны не только разбираться в инфекционном процессе, знать особенности взаимодействия человека с патогенами, но и отлично понимать все другие разделы медицины. Ведь если, например, инфекция поразила сердце, — инфекционист должен быть не только инфекционистом, но и кардиологом, поразила мозг — он совмещает в себе роль инфекциониста и невролога. А в последнее время вообще любые проявления болезней стали списывать на «инфекции». Температура поднялась? Инфекция. Бессонница? Инфекция. Конечно, в организме все взаимосвязано, но делать из инфекционных причин этакую «сливную яму» неправильно. Начинаются инфекционные фобии, люди не выходят из дома, боятся приходить в больницы — такую панику можно даже увидеть в сезон гриппа, когда все поголовно надевают маски и сторонятся друг друга. Это ведь крайность.

На самом деле наука об инфекциях имеет дело с множеством проблем, не характерных для других направлений медицины. Специалистам далеко не всегда приходится сталкиваться с уже известными болезнями (они называются вновь возникающими или возвращающимися), чаще — с совершенно новыми. В то время как у любого другого раздела медицины обычно в поле зрения уже знакомые заболевания — когда и течение заболевания, и традиционные методы терапии для него известны. Эту специфику инфекционных болезней обусловливают три группы факторов. Во-первых, мы очень мало знаем об окружающей нас среде. Известно только, наверное, 5% всех возбудителей заболеваний человека, а ведь еще есть патогены, которые поражают животных, птиц… Или, например, мы до сих пор не умеем точно прогнозировать изменения климата, поэтому, не зная будущих погодных условий, предсказывать развитие инфекционных заболеваний тоже очень сложно.

Во-вторых, нам неизвестно, как будут вести себя микробы, живущие вокруг нас и уже известные нам. Например, только внутри организма человека наблюдается активная жизнедеятельность, как принято считать, около килограмма микробов, — каков именно будет их образ действий, если, например, организм ослаб? Это непонятно. В-третьих, социальные изменения тоже ведут к непредсказуемым последствиям. Меняются привычки людей — что это принесет? Например, с распространением наркомании растет число больных ВИЧ-инфекцией. Сексуальная революция подстегнула волну заболеваний, передающихся половым путем. Пришла мода на татуировки, пирсинг — появляется все больше случаев перекрестных заражений, в том числе вирусным гепатитом.

Отдельно стоит говорить о развитии внутрибольничных инфекций, когда лечебное учреждение становится не защитником от микробов, а их источником. Лихорадкой Эбола, например: уже заболело около 900 медработников, 550 из них погибли. В целом, чем больше человек вторгается в природу, чем больше он создает искусственных сред обитания, тем больше риски. Уже появились специфические инфекции космических кораблей, автомобилей, «болезнь легионеров» с тяжелейшей пневмонией вызывает бактерия Legionella, размножающаяся в бытовых кондиционерах, в джакузи. К тому же мы не только не знаем всех закономерностей возникновения и прогрессирования инфекций. Мы не знаем и тех, которые управляют спадами эпидемий. В природе все циклично, поэтому рано или поздно вспышки инфекционных заболеваний угасают. В советские времена это, конечно, объясняли достижениями партии и правительства, но на самом деле воздействовать на инфекцию, заставлять ее вести себя определенным образом, до сих пор не всегда удается. С той же лихорадкой Эбола ведь какая ситуация: впервые она зарегистрирована еще в 1970‑х годах, были единичные случаи, но с декабря 2013 года началась эпидемия. Почему это произошло? Строго говоря, это неизвестно. Вот и начинаются версии о шпионах, биологическом оружии…Это все конспирология, на деле мы действительно должны признать: наука об инфекциях не всегда может работать «планово», она имеет дело с множеством неопределенных закономерностей. В общем, мир вокруг нас действительно до сих пор не познан и полон опасностей, в этом смысле задача науки — дать человечеству возможность быть постоянно наготове, быстро реагировать.

- Но ведь все больше инфекций все же становятся управляемыми, созданы вакцины?

Да, но здесь тоже не все так просто. На разработку вакцины уходит не меньше года, надо учитывать, что за это время микроб может измениться и не «ждет» врачей. К тому же действие вакцины на организм конкретного человека всегда разное в зависимости от особенностей его иммунитета, уже перенесенных заболеваний. Я имею в виду, что в каждом случае всегда есть преимущества и риски иммунизации. Сегодня вакцинопрофилактика позволяет успешно бороться с такими инфекциями, как краснуха, корь, полиомиелит; да и гриппом стали болеть меньше и легче. И хотя на эффективность вакцинации влияют факторы как связанные с самой вакциной (не устарела ли она из‑за антигенного дрейфа, насколько релевантен «защитный уровень» антител и т.д.), так и с особенностями организма человека, — эпидемиологическая эффективность вакцин, конечно, признана и уже спасла многие миллионы жизней. Но у нас все еще очень мало противовирусных препаратов.

Хотя долгое время считалось, что человечество когда‑нибудь придумает универсальную «таблетку», против всех микробов. Когда стало ясно, что это вряд ли произойдет, фокус постепенно сместился на неинфекционные заболевания. Но при этом забывают, что, например, в статистику сердечно-сосудистых заболеваний, которые Всемирная организация здравоохранения называет основной причиной смертей во всем мире, инфекционные заболевания тоже вносят свой вклад. На фоне гриппа часто развиваются инфаркты и инсульты, перестройка организма увеличивает вероятность возможных осложнений атеросклероза. Русский биолог и селекционер Иван Владимирович Мичурин говорил: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача». То есть он утверждал, что рано или поздно мы «одолеем» природу. Но пока все‑таки это не удалось, вечная конкуренция — микроорганизмов и человечества — остается.

Сейчас фокус помощи инфекционному больному смещен в сторону терапии или диагностики или два этих направления развиваются примерно с одинаковой скоростью?

Пожалуй, они идут с равными темпами. Но я хочу подчеркнуть, что диагностика на этапе бурного развития биотехнологии развивается очень активно. Если раньше постановка диагноза, связанного с вирусной инфекцией, могла занимать и месяц, то теперь — благодаря технологиям мультитестов, чипам, молекулярной диагностике, — это часы. А чем быстрее определено заболевание, возбудитель, тем быстрее можно помочь самому пациенту и принять меры по предотвращению распространения заболевания. Другой вопрос, что, готовя инфекционистов, недостаточно учить их по книжкам. Можно знать картину заболевании в теории, но точность и скорость постановки диагноза приходит только, если ты сам видел больного. Поэтому, например, я ездил в Африку, чтобы увидеть зараженных вирусом Эболы, в регионы, где распространялись коронавирусы — ближневосточный респираторный синдром или тяжелый респираторный синдром. Очень важно, чтобы даже если в той или иной стране случаев вспышек инфекции нет, медицина и инфекционисты были готовы диагностировать новый возбудитель, который, может быть, пока вызвал заболевание только у одного больного где‑то на Суринаме. Это тоже особенность нашей работы.

Что еще тревожит инфекционистов и эпидемиологов? На поведение микробов и распространение инфекций влияет глобализация. Если раньше из одного конца страны в другой нужно было ехать недели и месяцы, то теперь, с авиаперелетами, мы за несколько часов перемещаемся между континентами. На растущую мобильность людей влияют и социальные факторы — увеличиваются потоки мигрантов, люди с большей легкостью меняют место жительства. Поэтому, когда происходят вспышки лихорадки Эбола в Западной Африке или когда в Саудовской Аравии появляется новый тип менингококка, который нельзя диагностировать старыми средствами, — любая страна должна быть готова не «пустить» инфекцию — создаются специальные контрольные пункты в аэропортах и т.д. Но крайне важен и глобальный подход к решению эпидемиологических проблем. ВОЗ пытается выработать общие правила. Но у каждой страны есть собственные интересы: одни не хотят делиться информацией об инфекциях и эпидемиях, потому что это вредит их имиджу, другие — наоборот, играют на этом, прося у мировой общественности и у ВОЗ деньги, которые идут не только на медикаменты, но и на соцподдержку.

Есть ли сейчас риски больших эпидемий? Если отбросить шум в СМИ, есть ли объективно основания для возможного возвращения страшных пандемий, которые, благодаря вакцинации, как считается, остались в прошлом?

Как я говорил вначале, прогнозировать эпидемии очень сложно, хотя сейчас в этом направлении ведется большая работа, в том числе методами математического и компьютерного моделирования. Одно можно сказать точно: войны всегда остаются предвестниками больших эпидемий. Когда за перемещениями инфекций при слабо контролируемых военных передвижениях никто не следит, когда люди живут теснее и в какие‑то моменты думают только о том, как найти еду и выжить, — конечно, эта ситуация несет риски. На Украине мы уже увидели вспышки полиомиелита, заболеваемость которым с конца 50‑х годов ХХ века, с массовой вакцинацией, системно падает.

- Каких заболеваний нужно опасаться больше всего?

Часто не тех, которые обсуждаются на страницах газет и на телевидении. Инфекции, оказавшиеся в центре сенсаций, часто фиксируются у нескольких человек или нескольких десятков человек, — и именно их опасность раздувается. Нас больше должны тревожить социально значимые заболевания. В первую очередь это, конечно, ВИЧ. Глава Федерального центра по борьбе с ВИЧ-инфекцией Вадим Покровский постоянно говорит о масштабе проблемы в России, о том, что уровень распространения ее уже достиг уровня национальной угрозы, но его никто не слушает. Системной борьбой с эпидемией ВИЧ не занимаются, а депутаты в ответ на предложения ввести, например, уроки сексуальной грамотности в школе, говорят о том, что это недопустимо, это разврат, нужно бороться за семейные ценности, и обвиняют Покровского как «агента против интересов нашего государства». Сложная ситуация и с заболеваниями, передающимися половым путем, — много говорят о технологиях ЭКО (экстракорпорального оплодотворения), но везде замалчивается, что бесплодие во многом связано с инфекционными заболеваниями, перенесенными партнерами и женского, и мужского пола. Конечно, это инфекции «скрытые», о них в обществе не принято говорить, но проблемы с ними очень серьезны. Похожее положение с сезонными инфекциями (например, за это лето только с укусами клещей обратилось больше 1 млн человек), с кишечными (ведь просто нет людей, которые бы периодически не страдали бы от диареи), той же ангиной или воспалением легких. Это действительно очень распространенные инфекции, у медицины есть понимание и средства для борьбы с ними, но они далеко не всегда реализуются на практике часто вследствие недостатка приоритетного финансирования, организационных и кадровых проблем.

- Как избежать таких перекосов?

Нужно слушать специалистов, а не руководствоваться домыслами. Когда в 2001 году весь мир содрогнулся от теракта в Нью-Йорке, в США в письмах распространялись споры сибирской язвы. Началась паника, и что сделало правительство США? Стали искать специалиста. Мне на дом принесли визу, и я, еще не зная тогда хорошо английского, выступал перед конгрессменами, — все меня внимательно слушали. В СССР и в России раньше тоже вызывали нас, инфекционистов, высокие люди, пытались вникнуть. Сейчас, увы, такого меньше, руководствуются не мнением ученых и врачей, а политикой и деньгами. Кто‑то не нравится — не позовут послушать, хоть этот человек и главный специалист в той или иной сфере. А ведь без таких мнений не выстроить планомерную стратегию по борьбе с инфекционными заболеваниями.

Заместитель директора института по научно-клинической работе, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор, лауреат Государственной премии и премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники, Главный инфекционист России

Виктор Васильевич Малеев родился 22 июля 1940 года в городе Мелитополе Запорожской области (Украина). По окончании Андижанского государственного медицинского института имени М.И. Калинина (1958—1964) Виктор Малеев обучается в аспирантуре Андижанского мединститута на кафедре инфекционных болезней (1964—1965). Первым местом его работы в качестве врача-педиатра стала Дугнинская участковая больница (поселок Дугна Калужской области, 1965—1966). В 1966—1968 годах В.В. Малеев заведует Быковской врачебной амбулаторией (Подольский район Московской области). С 1968 года по настоящее время трудовая деятельность Виктора Васильевича Малеева связана с Центральным научно-исследовательским институтом эпидемиологии Министерства здравоохранения РФ (до 1991 г. — Минздрава СССР). С 1979 года В.В. Малеев — заместитель директора ЦНИИ эпидемиологии Минздрава РФ по научной и клинической работе, заведующий отделом инфекционной патологии.

В.В. Малеев осуществил разработку клинико-патогенетического направления инфекционной патологии. Он создал оригинальную клинико-патогенетическую классификацию обезвоживания при холере и других острых кишечных инфекциях. Автор полиионных инфузионных растворов “Хлосоль”, “Ацесоль”, “Дисоль”, “Квартасоль”, а также составов для оральной дегидратации “Регидрон” и “Цитроглюкосолан”. Виктором Васильевичем разработаны критерии оценки тяжести течения и методики интенсивной терапии наиболее распространенных инфекционных болезней, установлены клинические особенности вновь открытых и возвращающихся инфекционных болезней, в том числе особо опасных — холеры, чумы, геморрагических лихорадок, риккетсиозов, ТОРС “атипичная пневмония”, легионеллеза и др. В.В. Малееву принадлежат открытие закономерностей нарушения системы свертывания крови при многих инфекционных заболеваниях и разработка терапии патологии гемостаза. Им исследована эволюция инфекционных болезней в условиях техногенного влияния, воздействия природных и социальных факторов. Разработаны клиническая и лабораторная диагностика, дифференциальная диагностика инфекционных болезней, концепция развития инфекционной службы на 2004—2008 годы.

В 2002 году В.В. Малеев избран действительным членом Российской академии медицинских наук. Он председатель Московского общества врачей-инфекционистов (1990—2001), с 2001 года — главный инфекционист Минздрава России, эксперт ВАК Министерства образования РФ (с 1999 г. по н/вр.), личный представитель председателя Правительства РФ в группе личных представителей премьер-министров государств Балтийского моря по борьбе с распространением инфекционных заболеваний (с 2001 г. по н/вр.).

Лауреат Государственной премии РФ и премии Правительства РФ, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор

Родился 22 июля 1940 года в городе Мелитополе Запорожской области (Украина). Отец - Малеев Василий Григорьевич (1904-1942). Мать - Малеева Эмма Михайловна (1908-1985). Супруга - Малеева Вера Ивановна (1936 г. рожд.). Сын - Малеев Сергей Викторович (1967 г. рожд.).

По окончании Андижанского государственного медицинского института имени М.И. Калинина (1958-1964) Виктор Малеев обучается в аспирантуре Андижанского мединститута на кафедре инфекционных болезней (1964-1965). Первым местом его работы в качестве врача-педиатра стала Дугнинская участковая больница (поселок Дугна Калужской области, 1965-1966). В этот период в круг обязанностей Виктора Васильевича входила работа в поликлинике и стационаре с больными и здоровыми детьми, диспансеризация детей на селе, организация молочной кухни, суточные дежурства.
В 1966-1968 годах В.В. Малеев заведует Быковской врачебной амбулаторией (Подольский район Московской области), осуществляя организацию медицинской помощи на селе, руководство коллективом, обслуживание больных в амбулатории и на дому, проведение подворных обходов, диспансеризацию, санитарно-просветительскую деятельность.
С 1968 года по настоящее время трудовая деятельность Виктора Васильевича Малеева связана с Центральным научно-исследовательским институтом эпидемиологии Министерства здравоохранения РФ (до 1991 г. - Минздрава СССР). Здесь он последовательно прошел ступени младшего (1968-1976), затем старшего (1976-1978) научного сотрудника, заведующего лабораторией клинической физиологии и биохимии (1976-1979).
С 1979 года В.В. Малеев - заместитель директора ЦНИИ эпидемиологии Минздрава РФ по научной и клинической работе, заведующий отделом инфекционной патологии. Содержанием деятельности Виктора Васильевича на этом поприще является научно-исследовательская и лечебно-диагностическая работа в клинике инфекционных болезней, научно-организационная работа, выезды на эпидемии опасных инфекций в различные регионы России и в страны Азии, Африки, Центральной и Южной Америки. Он также руководит диссертационными работами, курирует Астраханский филиал Института.
В.В. Малеев осуществил разработку клинико-патогенетического направления инфекционной патологии. Он создал оригинальную клинико-патогенетическую классификацию обезвоживания при холере и других острых кишечных инфекциях. Автор полиионных инфузионных растворов “Хлосоль”, “Ацесоль”, “Дисоль”, “Квартасоль”, а также составов для оральной дегидратации “Регидрон” и “Цитроглюкосолан”. Виктором Васильевичем разработаны критерии оценки тяжести течения и методики интенсивной терапии наиболее распространенных инфекционных болезней, установлены клинические особенности вновь открытых и возвращающихся инфекционных болезней, в том числе особо опасных - холеры, чумы, геморрагических лихорадок, риккетсиозов, ТОРС “атипичная пневмония”, легионеллеза и др.
В.В. Малееву принадлежат открытие закономерностей нарушения системы свертывания крови при многих инфекционных заболеваниях и разработка терапии патологии гемостаза. Им исследована эволюция инфекционных болезней в условиях техногенного влияния, воздействия природных и социальных факторов. Разработаны клиническая и лабораторная диагностика, дифференциальная диагностика инфекционных болезней, концепция развития инфекционной службы на 2004-2008 годы.
В.В. Малеев - автор более 350 публикаций, в том числе 9 монографий. Важнейшие из них: “Холера” (1978), “Руководство по клинике, диагностике и лечению опасных инфекционных болезней” (1994), “Этиологическая диагностика и этиотропная терапия острых пневмоний” (1995), “Астраханская риккетсиозная лихорадка” (1999), “Листерии: роль в инфекционной патологии человека и лабораторная диагностика” (2002), “Крымская геморрагическая лихорадка” (2003), “Шигеллы и шигеллезы” (2003). Имеет 6 авторских свидетельств на новые методы диагностики и лечения.
В 1986 году, за разработку и практическое освоение комплекса лечебных мероприятий при холере и других острых кишечных инфекциях ему присуждена премия Правительства Российской Федерации, в 1997 году - Государственная премия РФ в области науки и техники за цикл работ по клинике.
В 2002 году В.В. Малеев избран действительным членом Российской академии медицинских наук. Он председатель Московского общества врачей-инфекционистов (1990-2001), с 2001 года - главный инфекционист Минздрава России, эксперт ВАК Министерства образования РФ (с 1999 г. по н/вр.), личный представитель председателя Правительства РФ в группе личных представителей премьер-министров государств Балтийского моря по борьбе с распространением инфекционных заболеваний (с 2001 г. по н/вр.).
Заместитель главного редактора журнала “Инфекционные болезни” (с 2004 г.); член редколлегии журналов “ЖМЭИ” (с 1993 г.) и “Эпидемиология и инфекционные болезни” (с 1996 г.).
В.В. Малеев награжден орденом Дружбы (1995 г., за помощь в ликвидации эпидемии чумы в Индии), медалями, другими знаками отличия, в том числе юбилейным знаком “Министерство иностранных дел Российской Федерации. 200 лет”.
Свободное время посвящает общению с природой, работе на даче, изучению иностранных языков, физическим упражнениям, решению шахматных задач.
Живет и работает в Москве.