Фото: Портрет Ивана Семёновича Дорохова работы Дж.Доу. Военная галерея Зимнего Дворца

КЕМ И КАК БЫЛИ НАЙДЕНЫ ОСТАНКИ ГЕРОЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1812 ГОДА

Имя генерала Ивана Семёновича Дорохова, героя Отечественной войны 1812 года, всегда было в России на слуху — и до революции, и после нее. Весной 2015 года исполнилось двести лет со дня кончины прославленного полководца.

За свою насыщенную военную карьеру Дорохов не раз попадал в весьма неприятные ситуации, которые для многих означали бы неминуемое поражение и даже смерть. Деятельный, неутомимый и дерзкий, он, однако, был осмотрителен и всегда находил нужный момент для отступления, когда того требовали обстоятельства.

«Суровой наружностью, с густыми длинными курчавыми усами и бакенбардами, храбрый в бою, страстный к военному ремеслу, добрый семьянин, честный товарищ в ратной жизни», — таким запомнился генерал Дорохов тем, кто знал его по ратным и мирским делам.

Считается, что его образ послужил прототипом для одного из персонажей романа Льва Толстого «Война и мир». Однако это не так: толстовский Долохов — это Руфин Дорохов, сын полководца.

Голос Иван Семёнович Дорохов имел громкий, ясный, речь важную. В обществе любил больше молчать и казался задумчивым. В семейном кругу, среди друзей и приятелей был чрезвычайно любезен; от товарищей требовал неограниченного к себе доверия, но и сам платил им тем же. Известный в армии за отличного ездока, он вместе с тем был среди первейших стрелков из ружья и пистолета.

По приказу императора Александра I в Зимнем дворце создали «Галерею 1812 года», где были размещены портреты героев Отечественной войны. Полотна были выполнены в Англии, где их писал прославленный портретист Джордж Доу.

Среди картин есть и портрет генерал-лейтенанта И. С. Дорохова. Он изображен в генеральском доломане Изюмского полка, с ментиком на левом плече, с красной лентой ордена святой Анны 1-й степени. На груди слева — серебряная медаль с надписью, обращенной к Господу: «Не нам, не нам, а имени Твоему». Рядом с ней — звезда ордена святого Владимира 2-й степени, на шее — кресты ордена св. Владимира, прусского ордена Красного орла и ордена святого Георгия. Из-под ленты виден золотой крест за взятие предместья Варшавы.

Однако мало кто знает, что его могила на протяжении почти всего XX столетия пребывала в разорении, а прах — в безвестности, будучи, как считалось, утерян в лихолетье гражданской войны.

Судьбу Ивана Семёновича разделил и величественный Рождественский собор города Вереи, в нижнем храме которого находилась могила генерала, — собор был разорен и долгие годы пребывал в запустении.

Как же и кем были обнаружены останки генерала Дорохова? Об этом имеются только скупые сведения, которые содержатся в верейских источниках. Журнал «Разведчикъ» восполняет этот пробел.

«РУБИТ И ВРУБАЕТСЯ»

Иван Дорохов родился 23 сентября 1762 года в Туле в семье отставного штаб-офицера. Военное образование он начал в 1783 году в Артиллерийском и Инженерном кадетском корпусе, который стал впоследствии именоваться 2-м Кадетским.

Случилось так, что годы жизни Ивана Семёновича совпали с эпохой, когда Россия почти непрерывно сражалась. Его военная карьера началась в 1787 году. Благодаря своим выдающимся способностям и необыкновенной храбрости в боях, он быстро продвигался по службе.

По окончании корпуса в 1787 году Дорохов был направлен в Смоленский пехотный полк, который принимал участие в сражениях против турок. В первой своей схватке он командовал охотниками. В знаменитом сражении при Рымнике был дежурным офицером у Суворова, постоянно бывал с приказами и депешами на передовой. Его храбрость обратила на себя внимание князя Потёмкина.

Во время Польского восстания в 1794 году Дорохов со своей ротой гренадер и одной пушкой оказался в гуще мятежников и, потеряв после ряда атак всех своих артиллеристов, сам встал к орудию. Позже, воспользовавшись паузой в атаках, он повел солдат в штыковую и взял у неприятеля еще одну пушку.

С двумя орудиями и поредевшей ротой Дорохов, будучи дважды ранен, полтора дня удерживал свою позицию против превосходящих сил противника, а после смог пробиться к основным силам.

За Польскую кампанию Иван Семёнович получил чин секунд-майора и орден Георгия 4-й степени.

Уже операция под Варшавой показала, что для Дорохова пехоты мало. В 1795 году он просит перевести его в кавалерию, а через два года становится командиром лейб-гвардии гусарского полка. Однако здоровье подводит молодого полковника, и он вынужден несколько лет потратить на лечение.

На службу он вернется в 1802 году — сначала командиром Сумского полка, а затем возглавит с чином генерал-майора Изюмский гусарский полк. Период его командования станет для полка эпохой расцвета.

В 1806 году Дорохова можно видеть в составе войск корпуса Беннигсена, выступившего к границам Восточной Пруссии. За время этой кампании Дорохов неоднократно участвовал в боях против французов, в том числе — в Пултусской битве и знаменитом сражении при Прейсиш-Эйлау (в феврале 1807 года), а в битве при деревне Гоф он получил серьезную контузию ноги.

За чрезвычайно успешное действие в ходе Прусской кампании Изюмский гусарский полк получит серебряные Георгиевские трубы. Однако сам Иван Семёнович, награжденный вторым Георгием, вынужден будет вновь отъехать на лечение…

В начале Отечественной войны Дорохов командовал авангардом 4-го пехотного корпуса. При отходе армии от западной границы его отряду, состоявшему их трех кавалерийских, двух егерских полков и роты легкой артиллерии, забыли послать приказ об отступлении.

Выслав дозоры и уничтожая разъезды противника, Дорохов избегал столкновения с основными силами врага. Трудный, изнурительный марш длился десять дней. Часть кавалеристов шла пешком, отдав своих лошадей под ранцы изнемогавших от переходов пехотинцев; наиболее сильные егеря несли на себе ружья ослабевших товарищей.

26 июня отряд Дорохова «открыл сообщение» с армией Багратиона и примкнул к ее арьергарду, сохранив всю свою артиллерию, обоз и потеряв в стычках и отставшими не более шести десятков человек.

Под Смоленском он был ранен, но остался в строю. Затем, вплоть до Бородино, командовал кавалерией арьергарда, которым руководил Коновицын, являясь его ближайшим помощником. Почти ежедневно участвовал в схватках, нередко перераставших в ожесточенные бои.

В Бородинском сражении Дорохов, действуя с «отличной храбростью» (оценка Кутузова), отбросил от Багратионовых флешей французскую конницу. Как отмечал С. Н. Глинка: «Дорохов, с конницею, рубит и врубается».

Во время движения до Москвы Дорохов бессменно находился в арьергарде, прикрывавшем отход наших войск. Еще до прибытия армии в Тарутино Кутузов выделил Дорохову для партизанских действий отдельный отряд. Дорохов вышел к Смоленской дороге и нанес французам ряд чувствительных ударов — разбил четыре кавалерийских полка, захватил несколько обозов, взорвал артиллерийский парк из шестидесяти зарядных ящиков.

Когда по приказу Наполеона против Дорохова были высланы из Москвы сильные отряды, он уклонился от неравного боя и 15 сентября возвратился к армии.

Не имея порока тщеславия, Иван Семёнович дорожил своей военной известностью. Однажды казачий офицер донес, будто бы Дорохов, находившийся с отрядом на Боровской дороге, отрезан и окружен. Приняв эти сведения за обвинение в оплошности, Дорохов потребовал провести расследование и заключил свой рапорт словами: «…Кто с чистою совестью перед Богом, Государем и Отечеством без всякой протекции, в продолжении 27 лет под пулями приобретал себе репутацию, тому и тень пятна на его чести тяжелее самой смерти!»

Фельдмаршал Кутузов письмом от 20 сентября поспешил успокоить Дорохова, заверяя, что ошибка казачьего офицера не может иметь никакого влияния на то уважение, которое столь отличный генерал заслужил в армии своей опытностью.

ВЗЯТИЕ ВЕРЕИ

Одна из наиболее прославленных операций Дорохова — захват древней Вереи, утопающей в дремучих лесах. Французы создали в городе мощный опорный пункт для защиты своих обозов и транспортов. Также неприятель, находясь в Верее, сильно затруднял действия партизанских отрядов к юго-западу от Москвы.

Французское командование расквартировало в Верее сильный гарнизон. Согнанные горожане и крестьяне приступили к укреплению крепости. Был приподнят земляной вал, поставлен новый дубовый палисад, отремонтирован подземный ход, ведший к берегу Протвы.

Разорение и голод, грабежи и насилия французских мародеров побуждали жителей браться за оружие и уходить в леса. Некоторые из лесных массивов считались в то время непроходимыми.

…Была темная ночь 29 сентября 1812 года, когда в Протве, подсвеченной луной, вдруг то здесь, то там заблестела сталь — это переправлялся через реку отряд генерала Дорохова.

Для выполнения задачи Дорохову были даны два казачьих полка, батальон 19-го егерского полка, по два батальона Вильманстрандского и Полоцкого пехотных полков, четыре эскадрона Елисаветградского гусарского полка, а также восемь орудий. Однако еще в Боровске Дорохов составил три отряда, которые не были непосредственно задействованы в Верейском деле.

Вели колонны четыре верейских мещанина, указавшие отряду пути скрытного подхода к Верее: Гречишкин, Прокудин, Жуков и Шушукин. В числе первых они бросятся на крепостные валы и будут награждены солдатскими «Егориями».

На сколоченных плотах перевезли артиллерию. Затем водную преграду форсировали люди и лошади. По воспоминаниям участников этого рейда, переправа была завершена раньше расчетного времени.

Численность отряда составляла тысячу триста штыков, сабель и пик. Русским противостоял 1-й батальон 6-го линейного пехотного полка из корпуса Жюно, занявший оборону в Верейском кремле. По данным разведки батальон насчитывал семьсот гренадеров.

Как опытный военный, генерал Дорохов понимал, что при таком раскладе его штурмовые силы должны были составлять не менее 2.100 штыков и сабель. Но он сознательно шел на риск, рассчитывая на внезапность и отменную выучку своих воинов.

В 4 утра русские приблизились к городу. К этому времени секреты и передовое охранение вестфальцев были нейтрализованы: постарались разведчики, прекрасно владевшие холодным оружием.

Приближался рассвет. Русским, изготовившимся к атаке, стал виден обнесенный валом и палисадом кремль на высокой пятисаженной крутой горе. Там, за пеленой тумана, скрывался противник.

В чуть забрезжившем свете над городищем отчетливо проступил силуэт Рождественского собора. О чем думал генерал Дорохов? Возможно, ему припомнились хорошо знакомые слова Суворова: «Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире. Мы на краю пропасти, но мы — русские!» А может быть, он размышлял, что неспроста ему Кутузов приказал штурмовать город.

— Ну, с Богом! — выдохнул генерал.

Колонны ринулись на приступ. Без стрельбы и традиционного «Ура!» Справа пошла в штыки колонна Полоцкого полка — бросилась в ров, затем — на вал. Слева — колонна Егерского полка устремилась на мост, но встретив там инженерные заграждения, вынуждена была последовать за первой. Авангардом командовал ротмистр Михаил Орлов, удостоенный ордена Святого Георгия IV степени.

Вестфальцы встретили русских свинцом. Огненной лентой оделась линия вала и укреплений кремля. Палисад заволокло пороховым дымом. Но сказалась внезапность, на что и рассчитывал Дорохов. Теперь и без подзорной трубы он видел, как колонны с развернутыми знаменами с наката ударились о палисад и потекли в обхват, сжимая в смертельных объятиях опорный пункт обороны противника.

ШТЫКОВОЙ БОЙ

Застигнутый врасплох вестфальский батальон упорно защищался. Прошедшие огонь Смоленского и Бородинского сражений, гренадеры прекрасно действовали в обороне. Но удача была на стороне русских.

Развивая успех, генерал Дорохов послал в бой третью колонну, состоявшую из солдат Вильманстрандского полка, в рядах которого храбро действовал рядовой по фамилии Старостенко. Физически отменно крепкий, он за годы несения военной повинности виртуозно освоил приемы штыкового боя. Через полчаса после начала штурма этот «русский медведь» вместе с товарищами, преодолев палисад, завязал рукопашную схватку, укладывая врага одного за другим.

«Нет ничего страшнее, чем русский штыковой бой», — говорили ветераны Наполеоновских походов. Вестфальцы, оставшиеся в живых после Вереи, вспоминали этот страшный бой до конца своей жизни.

Немцы дрогнули, стали отступать. В этот момент Старостенко увидел неприятельское знамя. Прокладывая путь штыком, он одним ударом сразил знаменосца, выхватив из его рук символ доблести и славы вестфальцев. Победоносное «Ура!» было ему ответом. Противник тотчас же был сбит с парапета и бросился искать убежища в домах и храме, откуда, заняв оборону, вновь открыл ружейный огонь.

В этот момент генерал Дорохов въехал в расположение опорного пункта на Верейском городище. После кратких переговоров неприятель выбросил белый флаг и сложил оружие. На форштадте еще гремела перестрелка. Оборонявшиеся отчаянно дрались до тех пор, пока их не атаковал майор Розен с одной ротой Вильманстрандского полка и двумя эскадронами гусар, принудив капитулировать.

Верея была взята в 5 часов 30 минут утра. Командир гарнизона, полковник Ля Рюэль, получивший сабельное ранение в колено, а с ним четырнадцать офицеров и более трехсот пятидесяти рядовых признали себя пленными. Два инженерных офицера и триста восемнадцать гренадеров были заколоты штыками. Наши потери составили не более тридцати человек.

История нашей армии может по праву отнести бой за Верею к лучшим штыковым сражениям 1812 года. При штурме отличились рядовой Старостенко, произведенный в унтер-офицеры, генерал-майор Панчулидзев 2-й, майор Сологуб и поручик Орлов.

Отряд Дорохова захватил свыше пятисот ружей и запасы муки, реквизированной по деревням. Оружие было тут же роздано горожанам и крестьянам Вышегородской волости. Этих жителей, готовых к сопротивлению, организовал протоиерей Иоанн Скобеев.

Во время своего первого появления возле Можайска Иван Семёнович обратился к населению с воззванием: «Вооружайтесь и присоединяйтесь ко мне для истребления злодея Веры и Отечества, который разоряет храмы Божии, оскверняя их, опустошает селения, забирает собственность». И люди откликнулись!

Весть о штурме Вереи с быстротою молнии распространилась по всей русской армии. Еще бы, ведь это была первая существенная победа наших войск после оставления Москвы! Взятие города открыло партизанам столбовую Московскую дорогу.

«ЕСЛИ ВЫ СЛЫШАЛИ О ГЕНЕРАЛЕ ДОРОХОВЕ…»

Обнаружив замаскированное передвижение французов на Боровск, генерал Дорохов донес Кутузову: «Сие действие неприятеля может быть предварительным движением целой армии его на Боровск. Почитаю за нужное быть извещенному о всех его передвижениях». Жизнь показала правоту этого предположения.

На военном совете в Городне, где решался вопрос о том, как выйти на Смоленскую дорогу, маршал Даву настаивал на движении через Медынь: «Путь на Верею — это путь, идущий по пескам и грудам пепла. Мы не встретим там ничего, кроме развалин, следов крови и голода».

И все же Наполеон решил отступать кратчайшим путем — через Верею и Можайск. 11 октября французы вновь заняли Верею, а 15-го в город прибыл сам император. Переночевав в доме доктора фон Белена (позже владение Стрипихеевых), он допросил двух пленных — генерала Винценгероде и ротмистра Нарышкина, сгоряча пообещав им победителем войти в Санкт-Петербург. После чего продолжил отступление, а вместе с ним следовали два «золотых обоза» награбленных в Москве ценностей.

По возвращении в Тарутинский лагерь генерал Дорохов получил задание действовать в районе Новой Калужской дороги, оберегая левое крыло армии, и 9 октября донес о появлении неприятельских отрядов.

В последовавшем через несколько дней кровопролитном сражении под Малоярославцем, переходившем из рук в руки, Дорохов находился несколько часов в самом убийственном огне. Когда бой уже затихал, он был ранен — пуля раздробила пятку левой ноги.

Когда в Главной квартире армии разнесся слух о смертельной ране Дорохова, Кутузов послал сказать ему, что «неприятель бежит; южная Россия обязана ему (Дорохову) обороною — и если уж неизбежно — он может умереть спокойно».

Предчувствуя смертный час, Иван Семёнович обратился с письмом к жителям Вереи: «Если вы слышали о генерале Дорохове, который освободил ваш город от врагов Отечества нашего, то в воздаяние дайте мне три аршина земли для вечного моего успокоения при той же церкви, где вместе с храбрыми вашими гражданами я взял приступом укрепление неприятельское. Дети мои будут вас благодарить, а я и в могиле награжден буду любовью вашею».

Не имение или дом просил он в награду, а сурово, мужественно, по-христиански смиренно — три аршина при храме.

В ночь с 25-го на 26-е апреля 1815 года Иван Семёнович Дорохов скончался в Туле.

Его просьба была услышана благодарными верейцами. За тридцать верст до места погребения, встретив гроб, жители несли его на руках до Рождественского собора.

Могила была устроена в нижней части храма. На надгробной плите мастер изобразил и вызолотил рукоять и прямой клинок меча. С этого времени и родилась легенда о том, что Дорохов погребен с драгоценным именным оружием.

Дело в том, что Дорохов был награжден золотой саблей, украшенной драгоценными камнями, с надписью: «За освобождение Вереи». Однако изготовить саблю не успели.

Его жена, Авдотья Яковлевна, оставшаяся с четырьмя детьми, попросила выдать ей взамен эквивалент ассигнациями. 16 августа 1816 года она получила 3800 рублей — они поддержали семью и частично пошли на изготовление надгробной плиты.

После войны Верею посетили митрополит Московский Филарет (Дроздов), выступивший с речью перед народом, и император Александр I, который пожелал осмотреть церкви древнего города.

Прошло сто лет, и осенью 1913 года на Городище установили памятник генералу Дорохову работы скульптора Б. В. Пациорковского в соавторстве командира Сумского гусарского полка А. О. Рахманинова. Деньги собирал народ, пять тысяч рублей было выделено из казны по представлению Московского губернатора. Среди жертвователей был и император Николай II.

Памятник поставили на самой высокой точке Верейского городища — на искусственной скале. Выхваченной из ножен саблей генерал указывает войскам в направлении города Борисова: «Верея взята. Но оттуда опять движется неприятель…» Там, по Можайской дороге, шли французы на помощь Верее. Но через несколько времени граф Сологуб уже донес Дорохову, что неприятель повернул назад.

В основание скульптуры укрепили бронзового орла с короной на голове. Рядом с ним поместили две группы артиллерийских ядер по четыре штуки, сложенные горкой. Площадку памятника огородили тремя секциями массивной бронзовой цепи.

Табличка под памятником содержала надпись: «Партизану 1812 года генерал-лейтенанту И. С. Дорохову. Участники дела при Верее: протоиерей Иоанн Скобеев; горожане: Гречишкин, Шушукин, Прокудин, Жуков, рядовой Старостенко».

Торжественное открытие состоялось 29 сентября 1913 года. В церемонии приняли участие члены семьи Великого князя Константина. Событие нашло свое отражение в газете «Искры» №39 от 6 октября 1913 года. На первой странице большая, во весь лист, фотография памятника и краткая статья без указания автора «Памяти героя-партизана».

На второй странице был помещен фоторепортаж — снимки крестного хода из собора к памятнику, молебна, церемониального марша войск и салюта памятнику. Сообщалось, что венки возложили военные, учащиеся городского училища и земских школ.

В фондах Верейского историко-краеведческого музея имеется и уникальная 55-секундная кинозапись открытия памятника. Она хранилась в императорской кинотеке, а затем в Российском государственном архиве кинофотодокументов.

РАЗОРЁННАЯ МОГИЛА

«Храбрый Дорохов! Ты не умрешь, пока сердца Русских будут жить для России! Прах твой в гробе; но слава дел твоих гремит на полях отечественных!» — восклицал дореволюционный автор. Увы, пришли другие времена. 16 августа 1918 года в Рождественский собор Вереи ввалилась толпа вооруженных красноармейцев. Только что состоялся митинг войск, отправлявшихся на борьбу с белочехами, на котором была принята резолюция по поводу «царского генерала».

Действовали «уполномоченные» открыто и дерзко: прошли в нижний храм, отодвинули и сбросили тяжелую надгробную плиту. Открылась глубокая ниша, на дне которой покоился гроб с останками Героя. Пришедшие что-то говорили о золотой сабле с алмазами и фамильном перстне на руке покойного. С помощью веревок они подняли гроб и, поспешно вскрыв крышку, застыли от неожиданности: перед ними лежал человек, который, казалось, спал…

«Первое же прикосновение руки к одежде покойного было роковым, — писал верейский краевед Сергей Александрович Поспелов, — вся она и высохшие ткани тела рассыпались в прах, обнажив кости человеческого скелета. Стали копаться в гумусе: искали перстень, нательный золотой крестик, драгоценную саблю, ордена. Орденов не обнаружили. Сабля нашлась, но она оказалась не наградной, а боевой. Перстень и нательный крестик тоже отыскали и забрали. Останки «царского генерала», руководствуясь воспаленным самосознанием, вынесли из подклета и выбросили с высокого откоса над Протвой. Бронзовый памятник на валу тогда же был обстрелян, а затем снесен… Примечательно, что, как видели люди, при расстреле памятника генерал-гусара одна из пуль отбила бронзовую шпору и литой каблук сапога…»

Что это, простое совпадение с реальным ранением, полученным Дороховым и приведшим к смерти, или неумолимое проявление судьбы — памяти пространства, но уже в другом измерении?..

Еще раз процитируем уникальное свидетельство краеведа Поспелова: «У постамента памятника Дорохову, как неотъемлемая часть композиции, создателями был размещен литой орел. Металлическая птица тогда же, в августе восемнадцатого, была перетащена волоком к старому каретному двору и брошена в глубокий колодец. В ночь, последовавшею после разорения могилы генерала, две пожилые вереянки собрали валявшиеся на откосе останки Ивана Семёновича и, как утверждает молва, тайно захоронили их в потайном месте. Но где именно, этого никто теперь не может сказать…»

В 1924 году Рождественский собор Вереи был закрыт и разорен. Неоднократные попытки его реставрации, которые предпринимались в послевоенный период, до конца так и не доводились. Собор сильно обветшал и находился в аварийном состоянии.

Был снесен памятник Дорохову на валу Городища. Вместо него на постамент богоборцы установили огромную гипсовую голову Карла Маркса. На гранитной скале выбили слова создателя «Манифеста…»: «Рабочим нечего терять, кроме своих цепей, а завоюют они весь мир». Бронзового орла своротили, пушечные ядра растащили по городу.

Однако марксовой голове недолго суждено было «украшать» Верею. 12 октября 1941 года при наступлении на город немцев ударной волной от взрыва бомбы или снаряда изваяние сорвало с места и разнесло вдребезги. Жители усмотрели в этом знак свыше и шептались, что не к добру «чужую голову» поставили на освященное место. Сама искусственная скала оказалась прочной и выдержала все испытания.

ПАМЯТНИК НА ГОРОДИЩЕ

За годы войны отношение к героям и героике 1812 года поменялось. На идеологическую помощь в спасении Отечества были призваны и древнерусские князья, и царские генералы. И все же удивительно, что после освобождения Вереи от фашистов на постаменте установили небольшую пирамиду с красной звездой и надписью:«В память Отечественной войны 1812 г. Генерал-лейтенанту И. С. Дорохову, освободившему г.Верея от французов 11 октября 1812 г.»

Новый памятник Дорохову был открыт 3 марта 1957 года. Великолепная бронзовая скульптура вновь встала на Городище стараниями патриота верейской земли Сергея Александровича Поспелова. Он буквально «горел» идеей воссоздания памятника. И не только сам обращался в различные инстанции, но и заручился поддержкой местных властей, включая райком партии.

Голос Поспелова услышали. Решение было принято, выделены деньги. Исполнение было поручено известному скульптору Сергею Семёновичу Алёшину. По иронии судьбы, он специализировался как раз на монументальной пропаганде и слепил немало Марксов.

Впрочем, фигура генерала Дорохова только в общих чертах воспроизводит оригинал 1913 года. О восстановлении коронованного бронзового орла не могло быть и речи. Хотя, конечно, примечателен сам факт: в годы хрущёвской идеологической накачки был восстановлен не памятник Карлу Марксу, а царскому генералу.

Газета «Знамя социализма» сообщала: «3 марта к 12 часам дня к городищу стали подходить трудящиеся города Вереи. Они шли туда, чтобы присутствовать на митинге, посвященном восстановлению памятника герою Отечественной войны 1812 года, освободителю города Вереи, генерал-лейтенанту Ивану Семёновичу Дорохову.

На митинг собралось около двух тысяч человек. Ровно в 12 часов дня старейший депутат, председатель исполкома городского Совета М. С. Фионкин открыл митинг. Он предоставил слово ответственному секретарю районного отделения по распространению политических и научных знаний, преподавателю Верейской средней школы С. А. Поспелову. Тов. Поспелов подробно рассказал о жизненном пути и заслугах перед Отечеством русского генерала Ивана Семёновича Дорохова. Затем слово взял офицер запаса, принимавший участие в освобождении города от фашистских захватчиков в январе 1942 года, директор завода стройматериалов Н. А. Кузнецов.

Трудящиеся города горячо приветствовали восстановление памятника национальному герою».

При этом могила генерала Дорохова продолжала пребывать в разоренном состоянии! Казалось бы, что мешало привести ее в порядок? И тогда останки Героя упокоились бы много раньше.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛА

Весна 1999 года. В Верее создается православная община. В нее вошли казаки, пожелавшие принять участие в восстановлении Рождественского собора. Они провели несколько субботников, расчистили помещение храма и территорию вокруг него.

Затем были предприняты поиски останков генерала Дорохова. Инициатива исходила от тогдашнего благочинного приходов Наро-Фоминского церковного округа протоиерея Георгия Ашкова и атамана Московской заставы городовых казаков есаула Вячеслава Дёмина.

Отец Георгий предположил, что останки Ивана Семёновича могут находиться в его же могиле, которая за прошедшие десятилетия была закидана землей и мусором, оставшимся от частичной реставрации. Во всяком случае, это был шанс. Единственный.

— Помолились об успехе нашего дела и стали копать, — рассказывал в 1999 году атаман Дёмин. — Как археологи, снимали слой за слоем. Язык не поворачивается назвать это «культурным слоем». Сначала нашли ящики из-под пива и сами бутылки, датированные 1968 годом. Потом лопаты еще раз звякнули о стекло — это была уже бутылка «Бадаевского пива» с двуглавым орлом, но без корон. Мы поняли, что близки к цели.

Всю землю, которую доставали, мы аккуратно просеивали, чтобы случайно не выбросить чего-либо ценного. Вот показалась одна кость, вторая… А когда нашелся череп, точнее, его фрагменты, мы поняли: это то, что мы хотели найти и нашли.

Останки генерала Дорохова обнаружил атаман Наро-Фоминский станицы имени генерала Дорохова сотник Дмитрий Назаров:

— Помимо некоторых костей сохранилась часть черепа, который, по всей видимости, разбили прикладами винтовок. В этом нет ничего удивительного: «красные» поступали в полном соответствии с революционной моралью, со своими безбожными принципами.

Когда мы вытащили всю землю, то нам открылась гробница метра два глубиной, пол и стены которой были выложены кирпичом. Нашли мы и остатки гроба, и лампадку, которая висела в изголовье покойного. Насколько можно судить, гроб был покрыт лазурью и золотой краской.

Кроме костей, которые были прикопаны в углу могилы, нам удалось найти эполет, остатки золотого и серебряного шитья на мундире, часть эфеса сабли. После этого отпали последние сомнения: да, это действительно останки генерала Дорохова.

Вместе с сотником Назаровым непосредственно в раскопе работали казаки Евгений Деревянко, Илья Дубенский и Геннадий Козинец.

Было решено захоронить останки там, где они находились прежде — в Рождественском соборе. Однако для этого предстояло обустроить крипту и пространство вокруг нее. Глава города Юрий Комаровский и отец Георгий Ашков сделали все, чтобы перезахоронение прошло достойно, не уронив лица потомков перед Героем.

Были заказаны массивная чугунная плита и гроб — расходы взял на себя старшина Верейской казачьей заставы, владелец ОАО «Трест «Гидромонтаж» Геннадий Крючков. В этом ему помогал ветеран русского патриотического движения Андрей Миронов.

26 декабря митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий совершил торжественное освящение собора и первую Божественную литургию. Ему сослужили епископы Илиан и Евгений, протоиерей Георгий Ашков и представители духовенства.

После панихиды гроб в сопровождении казаков Московской городской заставы, солдат и офицеров Московского кавалерийского казачьего полка (пос. Калининец) и Казачьего кадетского корпуса (Можайска) был торжественно опущен в новую гробницу и прикрыт чугунной плитой с восстановленными прежними надписями.

Воины, участвовавшие в церемонии, были одеты как в гусарские мундиры 1812 года, так и в современную форму. Был дан ружейный салют. Казалось, что на Городище в этот зимний день стало теплее. А главное — перестал существовать мрачный провал в самом сердце Вереи.

Будет жива история страны — в каждом доме, в каждой семье — значит, у России будет будущее, столь же великое, как и ее прошлое. На фарисейской закваске русского хлеба не испечешь. Во всех советских учебниках упоминалось имя генерала Дорохова, в то время как его могила была осквернена. И никого из представителей власти это не трогало! Грех забвения… С обретением и перезахоронением останков Героя Отечества те, кто оказались готовы, этот грех с себя сняли.

ЛЮДИ И СУДЬБЫ

Примечательно, как сложились судьбы участников поисков и перезахоронения останков генерала Дорохова.

Глава города Юрий Комаровский ныне возглавляет историко-краеведческий музей Вереи. Уроженец Дальнего Востока, он буквально влюбился в Верею. Его стараниями развернута экспозиция «Отечественная война 1812 года».

Протоиерей Георгий Ашков, будучи снят с должности благочинного, в 2005 году перебрался с семьей во Францию, где перешел под юрисдикцию Константинополя (экзархат церквей русской традиции в Западной Европе). Сначала служил в Ницце, потом в Лурде.

Атаман Вячеслав Дёмин покинул ряды казачества и работал по профессии художника-декоратора на «Мосфильме». Не в силах противиться своим взглядам, он покинул Московскую Патриархию и перешел в одну из юрисдикций «зарубежников», отколовшихся от РПЦЗ после воссоединения Русской Церкви. Он исповедует «православный гитлеризм», президента Владимира Путина считает антихристом; присоединение Крыма для него — зло, киевский Евромайдан — благо.

Сотник Дмитрий Назаров по болезни, перенеся инфаркт, отошел от активной деятельности. Он ведет свое хозяйство в дачном пригороде города Апрелевка.

В феврале 2010 года безвременно скончался глава ОАО «Трест «Гидромонтаж» Геннадий Крючков. За свою недолгую жизнь он сделал много для Церкви, в том числе возводил храм преп. Серафима Саровского в пос. Селятино, приобрел звонницу для Ильинского храма в Карачарово (Муром) и колокола для Рождественского собора Вереи.

За заслуги перед Церковью Геннадий Павлович Крючков был погребен в ограде восстановленного им Богоявленского храма Вереи, что в Заречье.

Военный журналист Павел Евдокимов вместе с Дмитрием Назаровым и группой казаков в июле 2001 года обнаружил на старом кладбище деревни Новая Борисовка, под Вереей, мощи святого мученика Александра (Смирнова). Священник был зарублен красными латышскими стрелками осенью 1918 года.

Летом 2010 года Павел Евдокимов был утвержден Советом Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения антитеррора «Альфа» главным редактором газеты «Спецназ России» и пребывает на этом посту по настоящий день.

Илья Дубенский работает в сфере негосударственной безопасности. В 2014 году был активным участником «Русской Весны», выезжал в Крым и на Донбасс. Сторонник КПРФ.

Андрей Миронов работал заместителем по АХЧ главного врача Центральной клинической больницы Московской Патриархии, возглавлял ОАО «Трест «Гидромонтаж». В настоящее время является членом Президиума Московской городской организации ВООПиК.

Такие разные судьбы… Однако в том и заключается промысел Божий, который сводит разных людей для выполнения какого-то важного дела, а уже потом каждый из них идет своей дорогой… Вместе они сделали все, чтобы память о Герое Великой Отечественной войны 1812 года генерале Дорохове обрела второе рождение.

«КАЖДЫЙ ТОГДА ГОРЕЛ УСЕРДИЕМ»

Тяжко страдая, Иван Семёнович дожил до завершения Заграничного похода и занятия Парижа. «Время славы и восторга! — как восклицал Пушкин в «Метели». — Как сильно билось русское сердце при слове Отечество! Как сладки были слезы свидания! С каким единодушием мы соединяли чувства народной гордости и любви к Государю!»

Посмертная слава Дорохова была высока.

В 1831 году, во время борьбы с польскими мятежниками, старые усачи, ветераны Изюмского гусарского полка, желая похвалить отличившегося молодца, говорили: «Тебе бы сказал спасибо и Дорохов!»

Во время Русско-турецкой войны погиб сын генерала поручик Руфин Дорохов, добрый приятель Пушкина и Лермонтова. Он был очень популярен на Кавказе, где проявлял чудеса храбрости. О его боевых делах, совершенных то в разведке, то в конной атаке или с казаками-охотниками, создавались легенды.

Дорохов командовал, в основном, разведывательно-диверсионными «летучими отрядами», набранными им из самых отчаянных казаков. В охотниках недостатка не было, казаки считали за честь служить под началом Дорохова. О себе он говорил: «В душе я — Запорожец!».

Среди его наград — орден Святой Анны IV степени, солдатский Георгиевский крест «за отличие, оказанное в экспедиции против горцев в 1840 году в Большой и Малой Чечне»; именная сабля с надписью «За храбрость».

Пушкин любил Дорохова, находя в нем «тьму грации», «много прелести в его товариществе».

Счастлив ты в прелестных дурах, в службе, в картах и в пирах;

Ты St-Priest в карикатурах, ты Нелидинский в стихах;

Ты прострелен на дуеле, ты разрублен на войне,

Хоть герой ты, в самом деле, но повеса ты вполне!

Он был из породы удальцов, воспетых Денисом Давыдовым. Дважды за неукротимый нрав и буйные выходки его разжаловали в рядовые, но исключительными подвигами он добивался освобождения «из-под серой шинели». Дважды выходил с военной службы в отставку и снова возвращался в армию.

«Я просто в отчаянии от моих неудач, и если бы не религия, и не железный мой характер, то не знаю, на что бы другой решился на моем месте», — писал Руфин Иванович.

18 января 1852 года в Гойтинском ущелье отряд во главе с «атаманом всех кавказских казаков» генерал-майором Ф. А. Круковским попал в засаду. Дорохов был изрублен окружившими его чеченцами, но прежде нескольких врагов успел положить. Через три недели его тело было выкуплено князем Барятинским за шестьсот рублей…

С подачи Висковатова, первого биографа Лермонтова, за Дороховым на сто лет закрепилась репутация одного из виновников гибели Михаила Юрьевича. Лишь в 1960-х годах Эмма Герштейн вернула Руфину честное имя. Проделав громадную работу по расшифровке ранее неопубликованных документов, она убедительно доказала непричастность Дорохова к гибели поэта.

Три поколения рода Дороховых отдали свои жизни за Отечество. Четко и торжественно о таких воинах сказал другой знаменитый генерал Ермолов: «Каждый тогда горел усердием. Каждый превосходил себя».

…Когда будете в Верее, по случаю или специально, зайдите обязательно в Рождественский собор — поклонитесь праху генерала Дорохова, постойте у его могилы. И пусть эпоха беспамятства, пережитая нами однажды, навсегда останется историей.

Ива́н Семёнович До́рохов (1762 - 26 апреля (8 мая) 1815) - генерал-лейтенант. Учился в инженерном кадетском корпусе. В 1794 г. Дорохов находился в Варшаве, когда 6 (18) апреля там вспыхнуло восстание. Имея при себе всего роту гренадер с 1 пушкой, он в продолжение 36 часов держался против нападений, а затем, пробившись сквозь окружавшие его толпы, соединился с главными русскими силами. При штурме Праги он был в числе первых, ворвавшихся на неприятельскую батарею.

Участвовал в кампании 1806-1807 г. В самом начале войны 1812 г. Дорохов, отрезанный со своею бригадою от 1-й армии, решился, по собственной инициативе, идти на соединение со 2-ю армией. Несколько дней он находился среди французских колонн, но успел от них ускользнуть и примкнул к князю Багратиону, под начальством которого участвовал в сражениях при Смоленске и Бородине. С сентября месяца он командовал партизанским отрядом и причинил много вреда французам, истребляя их отдельные команды; первый известил Кутузова о движении французов на Калугу; при Малоярославце был ранен пулею навылет в ногу. Главной удачей партизанского отряда Дорохова стало взятие г. Вереи, важнейшей точки коммуникаций противника. Донесение Дорохова Кутузову было кратко: «По предписанию Вашей светлости город Верея взят сего числа штурмом» . Кутузов объявил об этом «отличном и храбром подвиге» в приказе по армии. Позднее Дорохов был награжден золотой шпагой, украшенной алмазами, с надписью: «За освобождение Вереи».

Похоронен, согласно его предсмертной воле, в освобожденной им от французов Верее. В честь И. С. Дорохова назван поселок Дорохово в Рузском районе Московской области.

Является одним из прототипов партизана, а прежде светского повесы Долохова в романе Толстого «Война и мир».

Список литературы:

Государственный Эрмитаж. Западноевропейская живопись. Каталог / под ред. В.Ф. Левинсона-Лессинга; ред. А.Е. Кроль, К.М. Семенова. - 2-е издание, переработанное и дополненное. - Л.: Искусство, 1981. - Т. 2. - С. 257, кат.№ 7873. - 360 с.

Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Дорохов,_Иван_Семёнович

, Прага , Пултуск , Прейсиш-Эйлау , Фридланд , Смоленск , Бородино , Малоярославец

Награды и премии

Иностранные:

Ива́н Семёнович До́рохов ( - 25 апреля (7 мая) ) - генерал-лейтенант русской императорской армии , герой Отечественной войны 1812 года .

Биография

Родился 14 апреля 1762 года (по другим данным, 23 сентября 1762) в Туле . Из мелкопоместных дворян. Отец - секунд-майор , участник первой турецкой войны, вышедший в отставку по ранению . После смерти отца остался сиротой .

С 1783 по 1787 гг. воспитывался в Петербургском Артиллерийском и Инженерном кадетском корпусе . Учился в одном классе с будущими графом А. А. Аракчеевым и генералом С. В. Непейцыным .

Произведён 15 октября 1787 в поручики Смоленского пехотного полка , воевал против турок с 1787 по 1791 гг. Отличился под Фокшанами , при Рымнике был ординарцем А. В. Суворова . За участие в этом сражении произведен в капитаны и переведён в Фанагорийский гренадерский полк . В донесении о победе при Рымнике А. В. Суворов особо отметил «поручика Смоленского полка Ивана Дорохова, который по знанию своему при обер-квартермистере особо нужен был», который был «ревностен к службе, проворен и неустрашим» .

После оставления Москвы возглавлял кавалерию авангарда (2-й и 3-й резервные кавалерийские корпуса), 6-7 сентября разбил при селе Знаменском 4 полка французской кавалерии. С 9 сентября командовал партизанским отрядом (в составе Елисаветградского гусарского , драгунского и трех казачьих полков при двух конных орудиях) и, успешно действуя в районе Можайской дороги, причинил много вреда французам, истребляя их отдельные команды и захватывая обозы. 15 сентября уничтожил целый гвардейский неприятельский отряд полковника Мортье. Главной удачей партизанского отряда Дорохова стало взятие 29 сентября города Вереи , важнейшей точки коммуникаций противника. Дорохов ночью переправился со своим отрядом через Протву и в 4 часа утра подобрался к городу. Расположенная на холме вышиною около 5 саженей, Верея была обнесена неприятелями валом и палисадом; гарнизон её состоял из батальона вестфальских войск. Дорохов тихо, без единого выстрела, подвел свой отряд к укреплению и внезапно атаковал его штыками; русские сняли часовых и ворвались в город, захватив врасплох беспечно спавший гарнизон. После краткого сопротивления противник сдался. Донесение Дорохова Кутузову было кратко: «По предписанию Вашей светлости город Верея взят сего числа штурмом» . Кутузов объявил об этом «отличном и храбром подвиге» в приказе по армии. Позднее Дорохов был награждён золотой шпагой , украшенной алмазами, с надписью: «За освобождение Вереи». Первым обнаружил и известил Кутузова о движении французов на Калугу . Поступив затем под команду Д. С. Дохтурова , участвовал в сражении при Малоярославце , где был ранен пулей навылет в ногу, из-за чего был вынужден покинуть армию.

Награды

• Орден Святого Георгия 3-го кл. (1807)
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1807)
• Орден Красного Орла (Пруссия, 1807)
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1812)
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1813)

Семья

Был женат дважды и имел детей:

1. жена Анастасия Александровна Шарапова
   • Александра Ивановна (ум. 1875), замужем за Александром Ефремовичем Мухиным (ум. 1861), писателем и отставным штабс-капитаном, сыном известного врача Е. О. Мухина (1766-1850).
2. жена Евдокия Яковлевна Маркова, урождённая Протасова (1781-1847), племянница первой жены Н. М. Карамзина .
   • Руфин Иванович (1801-1852), выпускник Пажеского корпуса, участник кавказских войн, друг Пушкина и Лермонтова, известный бретер, прототип Долохова в «Войне и мире»; женат на Марии Александровне Плещеевой (1811-1867), дочери А. А. Плещеева .
   • Елизавета Ивановна (1803-1836), замужем за капитаном князем Дмитрием Петровичем Кропоткиным (1800-1837). Екатерина Ивановна , в первом браке за капитаном Фёдором Герасимовичем Батуриным (1793-1825), во втором - за Михаилом Фёдоровичем Загряжским , известным в Москве карточным игроком, был человек состоятельный, но в старости, проиграв все состояние, оставил семью в нужде.

Память

В честь И. С. Дорохова назван посёлок Дорохово в Рузском районе Московской области , улицы в Москве и Подольске . Сабля И. С. Дорохова изображена на флаге сельского поселения Дороховское .

В городе Верея, где он похоронен, к столетию Отечественной войны был поставлен памятник. Памятник был торжественно открыт в присутствии членов императорской семьи 29 сентября 1913 года (по старому стилю). Во время гражданской войны , 16 августа 1918 года, склеп «царского генерала» по решению митинга красноармейцев, убывающих на фронт, был вскрыт, разграблен, а потом засыпан. Останки И. С. Дорохова вынесли из подклета и выбросили с высокого откоса над Протвой. Местные жители ночью собрали разбросанные по откосу останки и тайно перезахоронили их. Памятник на валу тогда же, в 1918 году, был обстрелян, а затем снесен. До Великой Отечественной войны на постаменте была установлена голова Карла Маркса, которую разбило в 1941 взрывной волной авиабомы или снаряда. После освобождения города на искусственной скале, оказавшейся очень прочной, установили небольшую пирамиду со звездой и надписью "В память Отечественной войны 1812 г. Генерал-лейтенанту И.С.Дорохову освободившему г.Верея от французов 11 октября 1812 г.". Вновь памятник И.С.Дорохову установлен по просьбам местных жителей в 1957 году. В 1999 году при реставрации собора останки прославленного генерала были обнаружены и торжественно заново захоронены в соборе Рождества Христова .

Сын И. С. Дорохова, Руфин Дорохов (1801-1852), служил в учебном карабинерном, Нижегородском драгунском и других полках. Был другом М.Ю. Лермонтова. За участие в дуэлях и буйное поведение Руфина Дорохова неоднократно разжаловали в солдаты. Некоторые черты Руфина Дорохова воспроизведены Л.Н. Толстым в образе Долохова одного из центральных персонажей романа Л. Н. Толстого «Война и мир » (1863-1869).

Напишите отзыв о статье "Дорохов, Иван Семёнович"

Примечания

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Русский биографический словарь : В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896-1918.
• Военная энциклопедия Сытина . Том 9. СПб., 1912
• // Российский архив: Сб. - М ., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова , 1996. - Т. VII . - С. 530-531 .
• Глинка В.М. , Помарнацкий А.В. Дорохов, Иван Семёнович // . - 3-е изд. - Л. : Искусство, 1981. - С. 103-105.
• Дорохов И. С., генерал (р. 1762, г. Тула - 1815 гг.) // Энциклопедический словарь: в 58 т. / Т-во «Бр. А. и Н. Гранат и К». - 7-е изд., перераб. - М., 1913. - Т. 18: Дарвин - Дорохов. - Стр. 640.
• Дорохов Иван Семёнович: (р. 1762, Тула - 1815) // Русский биографический словарь: в 25 т. - СПб, 1905. - [Т.] : Дабелов - Дядьковский. - С. 598-600.
• Дорохов Иван Семёнович // Тульский биографический словарь: в 2-х т. - Тула, 1996. - Т. 1: (А - Л). - С. 187-188.
• / В. И. Боть // Тула.- 2002.- 27 апр.- С.5.
• Колпакиди А., Север А. Спецназ ГРУ. - М .: Яуза, Эксмо, 2008. - С. 75-76. - 864 с. - ISBN 978-5-699-28983-7 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Дорохов, Иван Семёнович

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность, соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество, и щедрость, и добронравие, и любовь к человечеству, и в особенности повиновение, которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.

Генерал-лейтенант, родился в 1762 г. Выпущенный из Инженерного кадетского корпуса подпрапорщиком, он был определен 15 октября 1787 года в Смоленский пехотный полк, и в следующем же году начал свои военные подвиги, которыми была наполнена его боевая жизнь. Находясь в корпусе генерал-поручика Дерфельдена, он при д. Максимени на p. Серете вызвался идти в числе охотников навстречу туркам, вступил с ними в жаркую схватку и, несмотря на превосходство сил неприятеля, заставил их отступить (21 апреля 1789 г.). Когда русские войска, бывшие под начальством Суворова, соединились с римско-императорской армией, которой командовал принц Саксен-Кобургский, Дорохов отличился в деле 20 июля - в сражении на р. Путне, и на другой день - при взятии Фокшан. 11-го сентября, во время генерального сражения при р. Рымне (Рымнике), Дорохов состоял дежурным при Суворове и, передавая приказания, ему приходилось бывать в самых опасных местах поля битвы. За это сражение Д. был награжден чином капитана, и Суворов в своем донесении говорил о нем, что он исполнял его поручения "по всей лучшей возможности, бывши беспрерывно в жестоком огне". В 1791 году, 28 июня, он участвовал в знаменитой Мачинской битве, во время которой, находясь в отряде кн. Голицына, он все время был под убийственным огнем неприятеля.

Когда в 1794 г., 6 апреля, в Варшаве произошло кровопролитное возмущение, Дорохов, находясь в батальоне Депрерадовича, был послан с одним орудием и ротой гренадер против многочисленной толпы мятежников.

Четыре раза отражал он мятежников и, наконец, потеряв при своей пушке всех канониров, действовал ею сам. Несмотря на полученные две раны, он удерживал свой пост в продолжение 36 часов, и только 7-го числа, узнав об отступлении главного начальника, генерал-аншефа Игельстрома, пробился с уцелевшими из своих солдат сквозь толпы поляков, соединился с главным отрядом и вышел из Варшавы. 29-го сентября он участвовал в сражении при Мациовицах, находясь при главнокомандующем, а 24 октября, при штурме Праги, Д. в сопровождении только четырех егерей первым вскочил на батарею.

В 1798 г. он был пожалован чином полковника и вскоре после того вышел, неизвестно по каким причинам, в отставку, в которой был до 1802 года. В этом году 13 марта он снова принят в военную службу и вскоре (1803 г.) произведен в ген.-майоры. 28 октября 1806 года ген. Дорохов выступил в прусские пределы в числе войск корпуса Беннигсена, командуя Изюмским гусарским полком (14-летнее начальствование его этим полком совпадает с наиболее доблестным периодом истории полка). Во время этой кампании он участвовал, между прочим, в Пултусской битве (14 декабря) и во многих стычках с неприятелем и в одной из них (при д. Гоф-25 февраля) получил сильную контузию в ногу. В войну 1808-1809 гг. ген. Дорохов защищал берега Балтийского моря от посягательств союзного англо-шведского флота. В Отечественной войне он участвовал с самого начала ее. Когда, по получении известия в главной квартире, что неприятель перешел через Неман, вся армия стала быстро отступать.

Дорохову, который начальствовал тогда над авангардом корпуса, расположенным в Оранах, на полпути от Гродно к Вильне, забыли прислать приказ об отступлении, и потому он оставался на месте. Когда же, наконец, приказание им было получено, корпус гр. Шувалова был уже отделен от отряда Дорохова неприятелем.

Находясь в таком критическом положении, Д. поспешно двинулся к Олькеничам, где нашел приказание Барклая де Толли идти на coeдинение co 2-ю армией кн. Багратиона, так как путь к 1-й армии был ему отрезан неприятелем.

Дорохова считали уже погибшим, положение его, действительно, было безвыходным, но он все-таки в течение девяти дней (18-26 июля), где - сражаясь, где - отступая, искусно маневрировал с неприятелем, пока, наконец, в Воложине ему не удалось открыть сообщения с Платовым, находившимся во 2-й армии. За все это время он потерял из своего отряда только 60 человек.

В день Бородинской битвы Дорохов был во 2-м кавалерийском корпусе бар. Корфа, составлявшем резерв за 4-м пехотным корпусом гр. Остермана.

Около 9 часов утра, когда усиленные атаки Даву, Нея, Мюрата и Жюно на Семеновское стали угрожать опасностью русской армии, Д. был послан с курляндским и оренбургским драгунскими и с сумским и мариупольским гусарскими полками на помощь к кн. Багратиону и смелыми атаками удержал неприятеля, сбив его в местность, покрытую кустарником и неудобную для действий конницы.

За сражение при Бородине он был произведен в генерал-лейтенанты.

После того он прикрывал отступление русских войск к Москве. 6 и 7 сентября, командуя отдельным от армии отрядом, он разбил при с. Знаменском 4 неприятельских кавалерийских полка; с 7-го по 13-е число находился в экспедициях по Можайской дороге, истребляя запасные пороховые парки, обозы и партии, идущие от Смоленска к Москве, а 15-го уничтожил целый гвардейский неприятельский отряд, бывший под командой полковника Мортье.

Вскоре после того Кутузов поручил Дорохову взять Верею, уездный город в 117 верстах от Москвы, служивший точкой опоры при партизанских действиях на неприятельские сообщения и местом соединения наших летучих отрядов.

Получив приказание, Дорохов ночью переправился со своим отрядом через Протву и в 4 ч. утра приблизился к Верее. Расположенная на горе вышиною около 5 сажен, Верея была обнесена неприятелями валом и палисадом; гарнизон Вереи состоял из батальона вестфальских войск. Дорохов тихо, не стреляя, подвел свой отряд к укреплению и внезапно атаковал его штыками; русские сняли часовых и ворвались в город, захватив врасплох беспечно спавший гарнизон.

О взятии Вереи Дорохов доносил лаконически Кутузову: "По предписанию Вашей Светлости г. Верея взят сего числа штурмом". После занятия Вереи Кутузов возложил на Д-ва другое важное поручение: наблюдать за движением неприятеля по калужской и смоленской дорогам и оберегать левое крыло армии. Став со своим отрядом при с. Котово на берегах Нары, Д. ежедневно тревожил неприятеля, забирая множество пленных, и узнавал из своих разъездов, а также из допроса пленных обо всем, что происходило во французской армии. Между тем, на новой калужской дороге неприятельские войска стали появляться все в большем и большем количестве; очевидно, Наполеон задумал какой-то новый маневр.

Дорохов проник в замыслы Наполеона и 9-го октября доносил Кутузову: "Полагаю настоящие движения неприятелей необходимыми для них... Но сие действие неприятеля может быть предварительным движением целой армии его на Боровск, почему за нужное почитаю взять все меры, чтобы как можно скорее быть извещаему о всех его движениях"... Вскоре, действительно, узнали, что Наполеон пошел к Боровску, а передовые его отряды двинулись к Малоярославцу, куда к утру 12-го октября Кутузов стянул свои войска и где произошел знаменитый Малоярославецкий бой. Это было последнее сражение, в котором участвовал Дорохов: при окончании битвы он был ранен пулею в пятку левой ноги и принужден удалиться с поля сражения.

После этого он прожил уже недолго.

Страдания от полученных им ран вскоре свели его в могилу.

Умер он в ночь с 25-го на 26-е апреля 1815 года. Погребен в Верейском Рождественском соборе.

С. Ушаков: Деяния российских полководцев, СПб. 1822, "Русский Вестник", 1815 г., кн. 12. - Воспоминание о делах и о смерти храброго русского генерала Ивана Семеновича Дорохова. "Северная Почта", 1815 г., № 41. - Ген.-лейт. И. С. Дорохов. "Журнал для чтения воспитанн. воен.-учебн. заведений", 1845 г., т. 56, № 224. - Черты из жизни русских генералов. {Половцов} Дорохов, Иван Семенович - генерал-лейтенант (1762-1815). Учился в инженерном кадетском корпусе.

Имея при себе всего роту гренадер с 1 пушкой, он в продолжение 36 часов держался против нападений, а затем, пробившись сквозь окружавшие его толпы, соединился с главными русскими силами.

При штурме Праги он был в числе первых, ворвавшихся на неприятельскую батарею.

Участвовал в кампании 1806-1807 г. В самом начале войны 1812 г. Д., отрезанный со своею бригадою от 1-й армии, решился, по собственной инициативе, идти на соединение со 2-ю армией.

Несколько дней он находился среди французских колонн, но успел от них ускользнуть и примкнул к князю Багратиону, под начальством которого участвовал в сражениях при Смоленске и Бородине.

С сентября месяца он командовал партизанским отрядом и причинил много вреда французам, истребляя их отдельные команды; первый известил Кутузова о движении французов на Калугу; при Малоярославце был ранен пулею навылет в ногу. - Похоронен, согласно его предсмертной воле, в освобожденной им от французов Верее (см). {Брокгауз} Дорохов, Иван Семенович - г.-л., герой и партизан 1812 г., происходил из дворян и род. в 1762 г. Окончив Инж. кадетск. корпус, Д. был произведен 15 окт. 1787 г. пор. Смолен. пех. п. и принял участие в войне с турками.

На боевом поприще он с перв. же шагов зарекомендовал себя с наилучш. стороны. 2 апр. 1789 г., командуя охотниками, он отразил турок от д. Максимени и отбросил их за р. Серет. 20 июля, в деле на реке Прут, и на друг. день, при взятии Фокшан, Д. проявил выдающуюся храбрость. 11 снт., в сраж. при Рымнике, он состоял ординарцем при Суворове и, передавая приказания, был "беспрерывно в жесток. огне". За это сражение Д. был награжден чин. кап-на и переведен в Фанагорийский гренадерский полк. 28 июня 1791 г. он участвовал в Мачинской битве и овладел одним из укреплений.

Переведенный 13 окт. 1792 г. в Черниг. пех. п., Д. выказал особое мужество и храбрость во время кровав. восстания в Варшаве.

Окруженный 6 апр. 1794 г. мятеж. толпой, он пробился с ротой к батальону Киев. гренадерского полка. Посланный затем с ротой и орудием против многочисл. толпы, Д. четыре раза отражал мятежников и, потеряв при пушке всех канониров, действовал ею сам. Несмотря на две раны, он удержал свой пост в течение 36 час. и, только узнав об отступлении глав. сил, пробился с уцелевшими солдатами сквозь толпу поляков и вышел из Варшавы.

Оправившись от ран, Д. содержал передов. посты вышедшего из Варшавы корпуса и истребил 23 мая в Медведицах непр. партию улан. В сраж. при Мациовицах он находился при генерале Ферзене, а 24 окт., при штурме Праги, был в числе охотников и первым вскочил на бруствер.

Произведенный за этот подвиг в сек.-майоры, Д. выразил желание продолжать службу в кав-рии и был переведен 21 апр. 1795 г. в Воронеж. гусар. п. 9 апр. 1797 г. он перешел в Сумский гусар. п., 12 снт. 1797 г. произв. в полк. с назначением в лейб-гвардии Гусар п., но вскоре после этого уволен в отставку. 13 мрт. 1802 г. Д. снова поступил на службу в Сумский гусар. полк и 17 авг. 1803 г. был произведен в генерал-майоры, с назначением шефом Изюмск. гусар. п. Перейдя с полком 28 окт. 1806 г. прус. границу, он принял участие в войне с французами и отличился в сражениях при Чарнове и Пултуске.

Награжденный орд. св. Георгия 3 ст., Д. находился еще в сражениях при Прейсиш-Эйлау и Фридланде.

По заключении Тильзит. мира Изюмские гусары получили Георг. трубы, а храбрый шеф их - орд. св. Владимира 3 ст. В войну 1808-1809 гг. Д. защищал берега Балт. моря. При начале Отеч. войны он был назначен начальником ав-рда корпуса, расположенного в Оранах.

При отступлении 1-й армии от Немана Д. забыли прислать приказ об отступлении, и он оказался отрезанным от своих. Решившись по собствен. инициативе идти на соединение со 2-й армией, он находился в течение 9 дней среди франц. колонн, но хитростью и решимостью успел ускользнуть и присоединиться к кн. Багратиону, потеряв только 60 ч. Состоя затем в авангарде 2-й армии, Д. участвовал во всех делах и был ранен в руку 7 авг. при Лубине.

В день Бородин. битвы он находился во II кав. корпусе, составлявшем резерв за IV пех. корпусом.

Ок. 9 час. у., когда атака французов на с. Семеновское стала угрожать опасностью рус. армии, Д. был послан с 4 полками кав-рии на помощь кн. Багратиону и смел. атаками удержал неприятеля.

Произведенный за Бородино в г.-л., он прикрывал отступление и затем был выслан с особ. отрядом для действия на сообщения неприятеля по Моск. дороге. 6 снт. Д. разбил при с. Знаменском 4 непр. полка кав-рии и, предприняв затем поиск на Можайск. дорогу, уничтожил франц. запас. пороховые парки, обозы и команды, шедшие от Смоленска к Москве.

Наконец, 15 снт. он разбил отряд полк. Мортье.

Вскоре после этого Кутузов поручил Д. взять город Верею и сделать из нее опорн. пункт для партизан. действий и место сбора наших летуч. отрядов.

Переправившись с отрядом через Протву, Д. подошел в 4 час. у. 29 снт. к Верее и неожиданно атаковал город. Беспечно спавший гарнизон был захвачен врасплох и после кратк. сопр-ления сдался в плен. 1 знамя, полковник, 15 офицеров и 177 ряд. были трофеями этого лихого набега, за который Государь прислал Д. зол. саблю с алмазами и надписью "За освобождение Вереи". Затем Кутузов возложил на Д. наблюдение за движением французов на Калуж. и Смоленск. дорогах и охрану лев. крыла армии. Став с отрядом при с. Котово на бер. Нары, Д. ежедневно тревожил неприятеля, забирая множество пленных и получая сведения обо всем, что происходило во франц. армии. Благодаря правильно поставленной разведке, Д. первый известил Кутузова о движении французов на Калугу.

Поступив затем под команду Дохтурова, Д. участвовал в сраж. при Малоярославце и был ранен пулей в ногу навылет.

Страдания от полученных ран принудили его оставить боев. поприще и скоро свели в могилу. 25 апр. 1815 г. Д. скончался в Туле и согласно своей послед. воле похоронен во взятой им Верее, в Рождествен. соборе (Воен. галерея Зим. Дворца.

Т. I; Ушаков.

Деяния рос. полк-дцев 1812 г., "Рус. Вестн.", 1815. Кн. 12; "Сев. Почта", 1815, № 41; "Журн. для чтения воспит-ков в.-учебн, заведений", 1845, Т. 56, № 224). {Воен. энц.} Дорохов, Иван Семенович генерал-лейтенант, герой 1812 г., р. 1762, † 15 апр. 1813 г. {Половцов}

"Хочу, чтобы все..."

Иван Семенович ДОРОХОВ
(1762 - 1815)

Иван Семенович Дорохов родился 23 сентября 1762 г. в семье отставного секунд-майора. В армейскую службу Иван Дорохов вступил для того времени довольно поздно – в 21 год, уже зрелым юношей (его ровесники в таком возрасте уже были поручиками, а то и капитанами). Иван же только-только стал кадетом и начал получать специальное военное образование в Артиллерийском и Инженерном Шляхетном корпусе. Учение зрелому молодому человеку давалось легко, и он прошел полный курс обучения за четыре года вместо положенных семи. За успехи в науках кадет Дорохов был произведен в капралы и подпрапорщики и выпущен из корпуса в 1787 г. поручиком в Смоленский пехотный полк, который входил в состав корпуса А. В. Суворова, воевавшего против турок.

Командуя под Браиловом охотниками, поручик Дорохов несколько раз участвовал в стычках с противником, отличился при овладении укрепленным монастырем св. Самуила под Фокшанами, чем привлек к себе внимание Г. А. Потемкина и А. В. Суворова. В сражении при Рымнике Дорохов был при самом Суворове дежурным адъютантом, передавая его приказания войскам под пулями и ядрами неприятеля. По представлению Суворова Дорохова в 1790 г. произвели в капитаны с назначением командиром роты Фанагорийского гренадерского полка. В следующем году Иван Дорохов вновь отличился в битве при Мачине, овладев одним из важнейших неприятельских укреплений.
В 1792 г Дорохов был переведен в Черниговский полк, в составе которого капитан принял участие в польской кампании 1794 г. Во время вспыхнувшего в Варшаве бунта рота гренадер капитана Дорохова, поддержанная 1 пушкой, была окружена толпами мятежников. После четырех отбитых атак русские лишились всех канониров, и тогда Иван Дорохов сам встал к орудию. Затем, воспользовавшись замешательством неприятеля, капитан повел гренадер в штыковую атаку и захватил у мятежников пушку. В течение 36 часов капитан Дорохов при помощи огня гренадеров и двух орудий удерживал занимаемую позицию против превосходящих сил поляков, за это время он был дважды ранен, но все же пробился с остатками своих людей к главным силам.
Залечив раны, Дорохов возглавил отряд донских казаков, с которыми принял участие в блокаде Варшавы. При штурме Праги – предместья Варшавы - он был в числе первых, ворвавшихся на неприятельскую батарею. За взятие Праги Дорохов был награжден Георгиевским крестом 4-й степени и произведен в секунд-майоры.
В 1795 г. по личной просьбе Дорохов перевелся в кавалерию - в Воронежский гусарский полк, а по его расформировании - в Сумской гусарский. Через два года он стал командиром лейб-гвардии Гусарского полка с производством в полковники, однако вскоре из-за открывшихся старых ран Дорохов был вынужден подать в отставку.
Подлечившись, Иван Семенович в 1802 г. вновь поступил на службу, теперь уже командиром Сумского гусарского полка; в следующем году Дорохов был произведен в генерал-майоры и назначен шефом Изюмского гусарского полка. Оставаясь до конца жизни в этой почетной должности, Дорохов превратил свой подшефный полк в один из лучших полков русской армии.

Походная форма Изюмского гусарского полка

В кампаниях против Франции в 1806 - 1807 гг. генерал И. С. Дорохов командовал отдельными арьергардными и авангардными отрядами. В сражениях при Пултуске, Прейсиш-Эйлау и Фридланде он проявил себя талантливым военачальником, хладнокровным, храбрым воином и лихим кавалерийским генералом. За боевые заслуги он был награжден орденом св. Георгия 3-й степени, орденом св. Владимира 3-й степени и прусским орденом Красного Орла 1-й степени. В одной из стычек под Гофом И.С. Дорохов был тяжело ранен, получив контузию левой ноги. Возглавляемый Дороховым Изюмский гусарский полк получил за эту кампанию георгиевские серебряные трубы.
В 1808 и 1809 гг. Дорохов участвовал в укреплении и защите берегов Балтийского моря от совместных действий шведского и английского флотов. В начале Отечественной войны 1812 г. генерал-майор И. С. Дорохов командовал бригадой легкой кавалерии 2-й кавалерийской дивизии 4-го пехотного корпуса в армии Барклая-де-Толли. При отходе от западной границы авангард армии, возглавляемый И. С. Дороховым и состоявший из Изюмского гусарского, 1-го и 18-го егерских, двух казачьих полков и роты легкой артиллерии, оказался отрезанным от основных сил. Надежды на соединение с главными силами не было никакой, и тогда генерал Дорохов по собственной инициативе решился идти на соединение со 2-й армией Багратиона. Искусно маневрируя и уничтожая попадающиеся по пути резервы противника, И.С. Дорохов пошел на соединение со 2-й армией и через две недели трудного рейда фактически по тылам противника вывел свой отряд из окружения, сохранив все орудия, обоз и потеряв в стычках всего около 60 человек. В составе армии Багратиона Дорохов и прошел весть путь до Москвы, участвуя в сражениях при Смоленске и Бородино. Вплоть до Бородино он командовал кавалерией арьергарда, почти ежедневно участвуя в схватках с французским авангардом. Имел одно из самых жарких дел у Колоцкого монастыря; в схватке под Лубином Иван Семенович был ранен в левую руку, но остался в строю. Во время Бородинского сражения генерал Дорохов лично возглавил атаку четырех кавалерийских полков у деревни Семеновская; этот своевременный рейд Дорохова помог Багратиону остановить продвижение противника. За отличие при Бородино Иван Семенович был произведен в генерал-лейтенанты. В представлении М. И. Кутузова к награде И. С. Дорохова говорилось: «Преодолев болезнь, коею одержим, командовал лично своею бригадою легкой кавалерии, атаковал и преследовал неприятельских кирасир, прорвавшихся через 2-ю армию и проскакавших в тыл пехоты 4-го и 6-го корпусов и после того в тот же день много поражал неприятеля».
Во время движения от Бородино до Москвы Дорохов бессменно находился в арьергарде, прикрывая отход русской армии. После ухода из Москвы Кутузов выделил Дорохову для партизанских действий драгунский, гусарский и три казачьих полка с полуротой конной артиллерии. Приступив к активному ведению разведки на Можайской дороге, совершая нападения и истребляя «партии» противника и запасы продовольствия, партизанское соединение Дорохова с 7 по 14 сентября нанесло французам ряд чувствительных ударов. Партизанским отрядом Дорохова было разбито четыре кавалерийских полка и отряд из 800 человек пехоты и конницы, захвачено несколько обозов, взорван артиллерийский склад и взято в плен 1,5 тысячи солдат и 48 офицеров.

Изюмские гусары в атаке

Одна из самых прославленных операций Ивана Дорохова стал захват древнего подмосковного города-крепости Вереи. Скрытно подойдя к городу на рассвете и бесшумно сняв часовых, отряд Дорохова ворвался в Верею. Через полчаса сопротивление противника было сломлено. Захватив богатые трофеи, Иван Семенович доложил Кутузову 29 сентября: «Вследствие повеления Вашей светлости город Верея очищен от неприятеля и его укрепления взяты штурмом в 5 1/2 часов поутру...». М. И. Кутузов объявил об этом «отличном и храбром подвиге отряда г. генерал-майора Дорохова» в приказе по армии, а сам Иван Семенович был награжден золотой саблей, украшенной алмазами, с надписью «За освобождение Вереи».
После захвата Вереи Кутузов поручил Дорохову важное задание: расположившись с отрядом на Новой Калужской дороге, наблюдать за движением неприятеля и оберегать левое крыло армии. Ежедневно захватывая пленных, Дорохов оперативно докладывал обо всех перемещениях французских войск по Смоленской и Калужской дорогам. Именно он обнаружил движение Наполеона к Малоярославцу и одним из первых вступил в бой с его авангардом. В сражении под Малоярославцем Дорохов был вновь ранен: пуля раздробила ему пятку левой ноги. Полученная рана оказалась и очень болезненной, и не поддающейся излечению, поэтому в строй Иван Семенович больше не вернулся.
Предвидя свою кончину, Иван Семенович обратился к жителям Вереи с просьбой похоронить его в городе, который он освободил от французов. «Если вы, - писал он жителям Вереи, - слыхали о генерале Дорохове, который освободил ваш город от врагов Отечества нашего, то я прошу вас за то в воздаяние, почтенные граждане, дать мне три аршина земли для вечного моего упокоения при той церкви, где я приступом взял укрепление неприятеля, истребив его наголову. Дети мои будут вам за то благодарны».
Боевой генерал Иван Семенович Дорохов скончался 25 апреля 1815 г. в Туле; его тело было перевезено в Верею для захоронения в Рождественском соборе города.
В 1912 г, к столетию Отечественной войны, жителями Вереи рядом с собором был установлен памятник генералу Дорохову. Во время гражданской войны склеп «царского генерала» был вскрыт красноармейцами и разорен, а потом засыпан. В 1999 г. при реставрации собора останки прославленного генерала были обнаружены и торжественно заново захоронены в соборе Рождества Христова. Восстановили по старым фотографиям и памятник Дорохову, который теперь стоит на кремлевском земляном валу.